Array Антология - Вечный слушатель. Семь столетий европейской поэзии в переводах Евгения Витковского

Приятно было бы порой в «Меркюре» [24] «Меркюр» — парижский журнал.
Стихи свои увидеть иль рассказ —
Мы все плывем, и я грущу подчас,
Что до сих пор не видел даже бури!

Тоскливо дни проходят на плаву,
Хотя порой со мной ведут беседы
Какие-то британцы, немцы, шведы —
Я болен тем, что до сих пор живу.

И я смотрю уже как на причуду
На путь в Китай и прочие края:
Ведь есть один лишь способ бытия,
А мир и мал, и очень сер повсюду.

И только опий помогает мне
От жизни, — вязкой скуки и болезни;
Я в подсознаньи прячусь, в утлой бездне.
Как блекнет все, что не внутри, а вне!

Курю. Томлюсь. Чем далее к востоку —
Тем ближе запад, и наоборот.
Коль скоро Индия во мне живет,
То в Индии реальной много ль проку?

Мне горько быть наследником в роду.
Видать, везенье увезли цыгане.
И перед смертью — ведаю заране! —
На собственном замерзну холоду!

Я лгал, что делом инженерным занят,
По Лондонам и Дублинам спеша.
Старушка-нищенка — моя душа —
За подаяньем Счастья руку тянет.

Корабль, не направляйся в Порт-Саид!
Плыви уж сразу к дальнему Китаю!
Я в смокинг-рум'е время коротаю,
Со мною — граф (болтун и сибарит).

Зазря к Востоку плавал я, похоже.
Печально, что ни сил, ни денег нет.
Я есмь сомнамбулический поэт
И монархист, но не католик все же.

Вот так и жить с людьми бы, в их числе,
И не вести бы счет любой банкноте!
Однако нынче я в конечном счете
Всего лишь пассажир на корабле.

Я неприметней всех людей на свете.
Скорей слугу заметишь вон того,
Как жердь, сухого, — посчитав его
Шотландским лэрдом (правда, на диете).

Нет дома у меня. Растрачен пыл.
Скабрезный тип, помощник капитана,
Видал, как я иду из ресторана
Со шведкою… и сплетню распустил.

Кому-нибудь я поломал бы кости
В один прекрасный днесь и повод дал
Для разговора бы, что вот, скандал…
Нет, выше сил молчать, кипя от злости.

Я целый день курю и что-то пью
Американское, тупея разом.
Что выпивка! Поддерживал бы разум
Похожую на розу жизнь мою!

Ложатся долгой чередою строки,
Талантик мой, как вижу, мне не впрок.
Вся жизнь моя — убогий хуторок,
Где дух изнемогает одинокий.

Британцы — хладнокровнейший народ.
Спокойнейший. Подобных в мире нету.
Для них судьба ясна: подбрось монету —
И счастье к одному из них придет.

Но я — из той породы португальцев,
Что без работы, Индию открыв,
Остались. Правда, я покуда жив,
Но только смерть — удел таких страдальцев.

А, дьявол побери весь белый свет!
Наскучила и жизнь, и обстановка.
Мне мерзок стал Восток. Он — как циновка,
Скатать ее — всех красок нет как нет.

И снова опий. Бесконечно жуток
Долг проползти сквозь столько дней подряд,
А тех благонадежных, что едят
И спят в одно и то же время суток, —

Побрал бы черт! Но вся моя беда —
Расстройство нервов, безнадежно хворых.
Кто увезет меня в края, в которых
Я захочу остаться навсегда?

Увы! И сам томленья не отрину!
Мне стал бы нужен опий, но иной —
Что в краткий миг покончил бы со мной
И в смерть меня вогнал бы, как в трясину!

О лихорадка! Это ль не она?
Нет, в самом деле, это лихорадка.
Жизнь длится от припадка до припадка,
Что ж, истина открылась — хоть одна.

Настала ночь. Рожок зовет на ужин.
Общественная жизнь — всего важней!
Блюди, блюди чередованье дней
Вот так-то! И хомут тебе не нужен!

Нет, вряд ли это все мне с рук сойдет.
Увы — не обойтись без револьвера,
И лишь тогда вернется в сердце вера
И, может быть, закончится разброд.

Кто взглянет на меня, сочтет банальной
Всю жизнь мою… Ах, мой наивный друг…
Ведь это мой монокль на все вокруг
Глядит с усмешкой неоригинальной.

Любое сердце сгинуло б давно,
Лишь встретившись с моим астральным мраком.
Сколь многим под таким же точно фраком
Мой вечный страх скрывать не суждено?

Еще хотя б настолько я снаружи
Изящно сложен был, как изнутри!
Скольжу в Мальстрем, — увы, держу пари,
Что я хочу скользить в него к тому же!

Я лишний человек, и в этом суть.
Пускай протерт рукав, засален лацкан,
Но ты, мечтой высокою заласкан,
С презреньем можешь на других взглянуть!