Сергей Бобров: Лира Лир

На тридцать две сажени улетели камни
О, Боже мой будет ли конец!

Сливайте сломанные руки.
Челюстями разбитыми мямлите жалче.
Все застаивается грохотной угрозой.
И верно исчез конец.

На палках жалкие шкуры.
Стерегите негодные кучи дряни.
Жестянки, оторванные двери.
Послекур кретинических плясок:
Медная рвань, чугунный лом.
Могильный ров и закром;
Строений нищенские бельма
. . . . . . . . . . . . . . .

На двадцать три сажени улетели камни
И загваздались внизу
. . . . . . . . . . . . . . .

На эти горных скал озубья.
Как вихри, взлетал иной океан.
Клопоча, хоронясь в ущельных окнах.
Он плескался, как голубь в огне.

Когда бы я свежевейно проник,
В грезные мызы его овладений,
Он глухо и тупо сорвался с ног.
И скаль стук был – цепей цоканье.
И быстрый водоросль, обрывистый клекот
Мозг разбивал, раскладывая
Мысли в домино.

О, жаркого полка неудержимые – ноги!
Все эти завесы, склоны и покаты
За одну выжженную солнцем неделю
Продавал газетчик откормленный,
Но покупатель за гробом шел

Легкоизалетный чертит кругозоры.
Памятями дышит клокот земей.
Черные круги полей оратай
Над лютой дней.
Но и кто
Игры темной увлечет
В логи тайны громады?
Дам иглы
Глубин моревых.
Ни гнет, ни покоя;
Исчерти путей лесы, закрути
Тьмой исчлы.
Нет, нет, – за этой же заставой
Кто оберет свои гони:
Они сони, они трусы, они блекнут
Поднимай же медленно руки,
Вот волна.

О – я не насладился плодами дальних рек.
Я на берег садился. Одинокий человек.

О – дунь, жестяной ветер, на дубов сырую грань!
Разграбить осень грабов, кленов жесткую дрань.

И так же грабить путника, забывца о плодах,
Которыми он не насладился на дальних реках.

Захаживали волны за корни черных ив.
Но я быль равнодушен и боязлив.

А грань далеких волн, отчаявшись, звала:
– Окипи нас мокрой ладонью весла!

И мне не нужен быль однажды мой хитрый звон,
Над ним торжествовал многоводный сон.

Там тучно зрели… – ах, должно быть, не рассказать!
Померанцы ли? – и сердца их: солнц бешеная рать.

Мой меч был тонок – невидимая струна.
И в землю ухолила дрожащая слеза. –

И я не насладился плодами тех рек,
Где было веселье. Одинокий человек.

Ужель уберечься
Слева – рева, взрыва – справа?
Горой бульварного песка
Трамвай равнодушно бегущий снизу.
Когда блестка ее.
Кушей порывает выси,
Мчится.
О, отрясывайся, –
Небо, сводящее дорогой,
Суд походи мелкой
Молочнистый.

И вот (не может быть! ужели!
Что вы, что вы! помилуйте! – ):
Скорченными ногами
Пробегает изречений
Вялый поток,
Как сон изрешетений…

Но тут лучше мне остановиться?
Не думайте, все же,
Ошибочно приписывая…
– Плисовые огни, снятся рожи–
Как этот каждый удар
Есть совершенно – трепет
Телефонных болтовней,
Перси головней расстрелив… –
И бросивши карандаш о земь,
Забыв про озимь и про все,
Презрительно забыл про что.

О, легкая мнимость! о, быстрая улетимость!
Как – гул колес, стук, крик лег;
Разверни хрип, вой мук живых,
И со стрелки соскальзывай – раз, два, три, – еще:
Раз, два, три! – железными зубами
Куснуть стык; зеленому огоньку
Лепетнуть. Семафор –
Язык
Опуская, чтоб вырвать вой,–
И быстрее:
Мчее, левее, милее, живее, нежнее
Змея живого медным голосом –
Хрип звезд, брань столбов,
И: ровно-чудно, словно-бурно,
И: нудно-ёмко, скудно-до домны:
По мосту летивея –
Графиты… черноземы… сланцы…
Гра-ра-ра-фиты, –
Черно-чер-ер-ер-черноземы
Ссссслан-аннн-анцы, –
Стоп! – вынь да положь, –
Стансы. –
Станция. 10 минут.

Как копий высок нам венец!
Ройте быстрее валы морей; –
Копье над лучом – миг конца.
Цепь зарниц! Расклейте тоны!
Смущенные гневы выросли
Певом веретена или грома,
Но тянко взор – в нефы мысли
Теперь и разорву феорему,
Закачусь – обогнем – за сон:
Рай торжества, восторга!