Федор Сологуб - Том 1. Книги стихов

Зыбко движутся туманы,
Сколько холода и мглы!
Полуночные обманы
Как сильны ещё и злы!

Злобы низменно-ползучей
Ополчилась шумно рать,
Чтоб зловещей, чёрной тучей
Наше солнце затмевать.

Солнце ясное, свобода!
Горячи твои лучи.
В час великого восхода
Возноси их, как мечи.

Яркий зной, как тяжкий молот,
Подними и опусти,
Побеждая мрак и холод
Заграждённого пути.

Тем, кто в длительной печали
Гордой волей изнемог,
Озари святые дали
За усталостью дорог.

Кто в объятьях сна немого
Позабыл завет любви,
Тех горящим блеском слова
К новой жизни воззови.

Обрыв из глины,
Вверху – берёза да сосна.
Река мелка, но гул стремнины
Звучит, как мощная волна.
На камнях пена,
У берега – водоворот,
А выше – в воду по колена
Забрался мальчик, рыбы ждёт.
Везде – смертельные обманы!
Но разве страшно умереть!
Уж если храбры мальчуганы,
Так нам-то, взрослым, что робеть?

Ты слышишь гром? Склонись, не смейся
Над неожиданной грозой,
И легковерно не надейся,
Что буря мчится стороной.

Уж демон вихрей мчится грозно,
Свинцовой тучей облачён,
И облака, что плыли розно,
К себе зовёт зарницей он.

Он налетит, гремя громами,
Он башни гордые снесёт,
Молниеносными очами
Твою лачугу он сожжёт.

Наше злое время – время лютой битвы.
Прочь кимвал и лиру! Гимнов не просите,
Золотые струны на псалтири рвите!
Ненавистны песни, не к чему молитвы.

О щиты мечами гулко ударяя,
Дружно повторяйте клич суровой чести,
Клич, в котором слышен голос кровной мести,
Клич, в котором дышит сила огневая.

Песни будут спеты только после боя,
В лагере победы, – там огни зажгутся,
Там с гремящей лиры звуки понесутся,
Там польётся песня в похвалу героя.

Над телами ж мёртвых, ночью после сечи,
Будет петь да плакать только ветер буйный
И, плеща волною речки тихоструйной,
Поведёт с лозою жалобные речи.

Печаль в груди была остра,
  Безумна ночь, –
И мы блуждали до утра,
  Искали дочь.

Нам запомнилась навеки
Жутких улиц тишина,
Хрупкий снег, немые реки,
Дым костров, штыки, луна.

Чернели тени на огне
  Ночных костров.
Звучали в мёртвой тишине
  Шаги врагов.

Там, где били и рубили,
У застав и у палат,
Что-то чутко сторожили
Цепи хмурые солдат.

Всю ночь мерещилась нам дочь,
  Ещё жива,
И нам нашёптывала ночь
  Её слова.

По участкам, по больницам
(Где пускали, где и нет)
Мы склоняли к многим лицам
Тусклых свеч неровный свет.

Бросали груды страшных тел
  В подвал сырой.
Туда пустить нас не хотел
  Городовой.

Скорби пламенной язык ли,
Деньги ль дверь открыли нам, –
Рано утром мы проникли
В тьму, к поверженным телам.

Ступени скользкие вели
  В сырую мглу, –
Под грудой тел мы дочь нашли
  Там, на полу.

Возроптали иудеи:
«Труден путь наш, долгий путь.
Пресмыкаясь, точно змеи,
Мы не смеем отдохнуть».

В стан усталых иудеев
Из неведомой земли
Вереницы мудрых змеев
Утром медленно ползли.

Подымался к небу ропот:
«Нет надежд и нет дорог!
Или нам наш долгий опыт
Недостаточно был строг?»

Рано утром, в час восхода,
Голодна, тоща и зла,
В стан роптавшего народа
Рать змеиная ползла.

И, раздор меж братьев сея,
Говорил крамольник злой:
«Мы отвергнем Моисея,
Мы воротимся домой».

Чешуёй светло-зелёной
Шелестя в сухой пыли,
По равнине опалённой
Змеи медленно ползли.

«Здесь в пустыне этой пыльной
Мы исчахнем и умрём.
О, вернёмся в край обильный,
Под хранительный ярём».

Вдруг, ужаленный змеёю,
Воин пал сторожевой, –
И сбегаются толпою
На его предсмертный вой.

И, скользя между ногами
Старцев, жён, детей и дев,
Змеи блещут чешуями,
Раззевают хищный зев,

И вонзают жала с ядом
В обнажённые стопы
Их враждебно-вещим взглядом
Очарованной толпы.