Федор Сологуб - Том 3. Восхождения. Змеиные очи

Нет, не одно только горе, –
Есть же на свете
Алые розы и зори,
И беззаботные дети.

Пусть в небесах догорают
  Зори так скоро,
Пусть наши розы роняют
  Скоро уборы,

Пусть омрачаются рано
Властию зла и обмана
  Детские взоры, –
Розы, и зори, и дети
Будут на пасмурном свете.

В беспредельности пространства
Где-то есть земля иная,
И на ней моя невеста,
К небу очи подымая,

Как и я же, ищет взором
Чуть заметного светила,
Под которым мне томиться
Участь горькая судила.

На гулких улицах столицы
Трепещут крылья робких птиц,
И развернулись вереницы
Угрюмых и печальных лиц.

Под яркой маской злого света
Блестит торжественно глазет.
Идёт, вся в чёрное одета,
Жена за тем, кого уж нет.

Мальчишки с песнею печальной
Бредут в томительную даль
Пред колесницей погребальной,
Но им покойника не жаль.

Вдали, над затравленным зверем,
Звенит, словно золотом, рог.
  Не скучен боярыне терем,
  И взор её нежен и строг.

Звенит над убитым оленем,
Гремит торжествующий рог.
  Коса развилась по коленям,
  А взор и призывен, и строг.

Боярин стоит над добычей,
И рог сладкозвучен ему.
  О, женский лукавый обычай!
  О, сладкие сны в терему!

Но где же, боярин, твой кречет?
Где верный сокольничий твой?
  Он речи лукавые мечет,
  Целуясь с твоею женой.

Вывески цветные,
Буквы золотые,
Солнцем залитые,
Магазинов ряд
С бойкою продажей,
Грохот экипажей, –
Город солнцу рад.

Но в толпе шумливой,
Гордой и счастливой,
Вижу я стыдливой,
Робкой нищеты
Скорбные приметы:
Грубые предметы,
Тёмные черты.

Невнятною, тёмною речью
Мне кто-то коварно открыл
И злобную ложь человечью,
И правду таинственных сил.

Страшна мне неправда людская,
Страшны и вершины святынь, –
Иду я один, убегая
В безмолвие тайных пустынь.

Из-за тумана ночного
Встал, подымаюсь я снова
Тихой и бледной луной.
На землю сею сиянья,
Чары, и сны, и мечтанья,
Всем утомлённым покой.

За день устал я смеяться,
Солнцем к земле разливаться,
Всё веселить и живить.
Кроткою буду луною
Всех к тишине и покою,
Сам засыпая, манить.

Усмиривши творческие думы,
К изголовью день мой наклоня,
Погасил я блеск, огни и шумы,
Всё, что здесь не нужно для меня.

Сквозь полузакрытые ресницы
Я в края полночные вхожу,
И в глаза желанной Царь-Девицы
Радостно гляжу.

Во мне молитва рождена
  Полночной тишиною,
И к небесам вознесена
  Томительной луною.

Молитва тихая во мне
  Туманом белым бродит,
И в полуночной тишине
  К моим звездам восходит.

Какой-то хитрый чародей
Разъединил моё сознанье
  С природою моей, –
И в этом всё моё страданье.

Но если дремлет он порой,
  И колдовство оставит, –
Уже природа не лукавит,
Не забавляется со мной.

  Послушна и правдива,
Она приблизится ко мне.
В её бездонной глубине
Я вижу девственные дива.

Блуждали молитвы мои
По росистым тропинкам земли,
И роптали они, как ручьи,
И кого-то искали вдали.

И думы мои холодели,
Как грёзы в монашеской кельи,
И грёзы, как звёзды, блестели,
В лазурном и ясном весельи.

Помню я полдень блаженный
В тихом преддверьи весны, –
В сердце моём загорелось
Солнце нетленной страны.

Пали докучные грани, –
Я восходил до небес,
Был несказанно прекрасен
День торжества и чудес.

Надо мною жестокая твердь,
Предо мною томительный путь,
А за мною лукавая смерть
Всё зовёт да манит отдохнуть.