Федор Сологуб - Том 6. Одна любовь. Небо голубое. Соборный благовест

Я горький аромат медлительно впиваю,
Гирлянды тубероз вкруг чаши обвиваю,
Лиловые черты по яспису вия.

Обнажённый царь страны блаженной,
Кроткий отрок, грозный властелин,
Красотой сияя нерастленной,
Над дремотной скукою равнин,

Над податливостью влажных глин,
Над томленьем тусклым жизни пленной
Он вознёсся в славе неизменной,
Несравненный, дивный, он один.

Блещут яхонты, рубины, лалы
В диадеме на его кудрях,
Два огня горят в его очах,

И уста его, как вишни, алы.
У него в руках тяжёлый меч,
И в устах пленительная речь.

Ты хочешь, девочка луна,
Идущая с крутого неба
Отведать горнего вина
И нашего земного хлеба.

Одежды золотая сеть
Пожаром розовым одела
Так непривыкшее гореть
Твоё медлительное тело.

Вкусив таинственную смесь
Того, что в непонятном споре
Разделено навеки здесь,
Поёшь ты в благодатном хоре.

Твой голос внятен только мне,
И, опустив глаза, я внемлю,
Как ты ласкаешь в тишине
Мечтательною песней землю.

И это небо голубое,
И эта выспренная тишь!
И кажется, – дитя ночное,
К земле стремительно летишь,

И радостные взоры клонишь
На безнадёжную юдоль,
Где так мучительно застонешь,
Паденья ощутивши боль.

А всё-таки стремиться надо,
И в нетерпении дрожать.
Не могут струи водопада
Свой бег над бездной задержать,

Не может солнце стать незрячим,
Не расточать своих лучей,
Чтобы, рождённое горячим,
Всё становиться горячей.

Порыв, стремленье, лихорадка, –
Закон рождённых солнцем сил.
Пролей же в землю без остатка
Всё, что от неба получил.

Словно бусы, сказки нижут,
Самоцветки, ложь да ложь.
Языком клевет не слижут,
Нацепили, и несёшь.

Бубенцы к дурацкой шапке
Пришивают, ложь да ложь.
Злых репейников охапки
Накидали, не стряхнёшь.

Полетели отовсюду
Комья грязи, ложь да ложь.
Навалили камней груду,
А с дороги не свернёшь.

По болоту-бездорожью
Огоньки там, ложь да ложь, –
И барахтаешься с ложью,
Или в омут упадёшь.

Хотя бы нам и обещали
Завоевание луны,
Но все небесные скрижали
Ещё для нас запрещены,

И всё ещё безумье радо
Ковать томительные сны
Над плитами земного ада
Под гулы тусклой глубины,

И всё ещё разумной твари
Века неволи суждены
Томиться в длительном угаре
Всегда сжигаемой весны.

    Ничто не изменит
  В том мире, где водят волов,
  Один из бурливых валов,
Когда мою лодку, разбивши, опенит.

    Склюют мне лицо
  Вороны, резвяся и грая,
  И дети, песками играя,
Сломают мне палец и стащат кольцо.

    Мне кости почище,
  Солёная влага, домой.
  Мой дух возвратится домой,
Истлевшему телу не нужно кладбище.

В угрюмой, далёкой пещере,
В заклятой молчаньем стране
Лежит уже много столетий
Поэт в зачарованном сне.

Не тлеет прекрасное тело,
Не ржавеют арфа и меч,
И ткани расшитой одежды
С холодных не падают плеч.

С тех пор, как прикрыли поэта
Тенёта волшебного сна,
Подпала зароку молчанья
Отвергшая песни страна.

И доступа нет к той пещере.
Туда и высокий орёл.
Хоть зорки крылатые очи,
А всё же пути не нашёл.

Одной только деве доступно
Из всех, кто рождён на земле,
В святую проникнуть пещеру,
Витать в очарованной мгле,

Склоняться к холодному телу,
Целуя немые уста,
Но дева та – муза поэта,
Зажжённая в небе мечта.

Она и меня посещала
Порою в ночной тишине,
И быль о заклятом поэте
Шептала доверчиво мне.

Не раз прерывался слезами
Её простодушный рассказ,
И вещее слово расслышать
Мешали мне слёзы не раз.

Покинуть меня торопилась, –
Опять бы с поэтом побыть,
Глядеть на спокойные руки,
Дыханием арфу будить.