Александр Полежаев - Стихотворения и поэмы

Где раздались протяжно и сурово
Глухие звуки этих слов?
Под сводом неба, средь шатров,
Где всё шумит, где всё готово
Восстать и тучей громовой
Лететь за славою на бой…

Совершилось!.. Благодатный
Луч надежды изменил!
Ополчись на подвиг ратный,
Гений Рима — воин сил!
Где вы, праотцы и деды
Погибающих сынов?
О, покиньте для победы
Сени мрачные гробов!
Пронеситесь над главами
Устрашенных беглецов,
И рассеются пред вами
Сонмы лютые врагов!

Но нет! Блистают копья, брони.
Стучат железные щиты;
Покрыли воины и кони
Луга, долины, высоты;
Тревога, грохот, гул и клики,
Земля и стонет и гудит —
И горе, горе, Рим великий,
Твой час, последний час пробит!..

Кто этот муж иноплеменный,
Всегда и всюду впереди?
За ним волною разъяренной
Текут народы и вожди;
Его десницы мановенье,
Единый взор его очей
Приводят в трепет и волненье
Толпы воинственных мужей…
Уже он близок; из колчана
Выходят стрелы, миг один —
И, может быть, к стопам Кориолана
Падет покорный гражданин!..

Но что за дивное явленье,
Откуда страх между бойцов?
Кто мог остановить внезапно ополченье
Перед лицом бледнеющих врагов?
Вся рать безмолвна, недвижима.
Навстречу ей, торжественно, из Рима
Идет не грозный легион,
Предвестник битвы кроволитной,
Но сонм унылый, беззащитный
Младых гражданок, славных жен…
С другим оружием — с слезами
И распушенными власами
На обнаженных раменах,
С словами мира на устах,
С мольбой, ничем не отразимой,—
Они идут тебя сразить
И пламень мести потушить
В твоей груди, герой непобедимый!..

Кого с растерзанной душой,
С челом суровым и холодным,
Кого ты зришь перед собой?
Кто гласом грустным, но свободным
К тебе воззвал: «Кориолан!
Кого я заключу в горячие объятья:
Тебя ли — своего отечества тиран,
Навлекший на главу позорную проклятья,
Или тебя — несчастный сын?
Кто ты? Изгна́нный гражданин
Или надменный повелитель?
Когда и меч, и смерть, и плен
Ты вносишь в недра этих стен,—
Зачем же медлишь, победитель,
Своих детей, жену и мать
Цепями рабства оковать?
Карай меня всей тяжестию мщенья!
Я Рим повергла в море зла
И недостойна сожаленья —
Я жизнь преступнику дала!..»

И вопль гражданок знаменитых,
И милые слова: «Отец! Супруг!»,
Печальный вид простертых к небу рук,
Растерзанных одежд и уст полуоткрытых —
Всё душу мрачного вождя
В то время сильно волновало
И, чувство мести победя,
Невольно к жалости склоняло.
Казалось, слова одного
Искал он в памяти: пощада;
И в тишине взирали на него
И чуждые толпы, и римляне из града.
И долго был он в думу погружен,
И наконец как будто пробудила
Его от сна неведомая сила:
«О мать моя, ты победила!
Твой сын погиб, но Рим спасен!..»

На месте том, где самовластье
Любви гражданской и красы
Спасло отчизну от грозы,
Воздвигли храм богине Счастья. [104] Историческое.

Но там, где пал неистовый герой
И добродетельный изгнанник,—
Не видел памятника странник
И не вздыхал над урной гробовой…

Был когда-то город славный,
Властелин земли и вод;
В нем кипел самодержавный
И воинственный народ.
В пышных мраморных чертогах
Под защитою богов
Или в битвах и тревогах
Был он страшен для врагов.
Степи, горы и долины
И широкие моря
Покрывали исполины
Двухстихийного царя.
И соседние владыки,
И далекие страны́
Перед ним, как повилики,
Были все преклонены.
Багряницею и златом
Он роскошно их дарил
И убийственным булатом
В страх и ужас приводил;
Подавлял свирепой тучей
Он судьбы чужих племен…
Кто не знал тебя, могучий,
Знаменитый Карфаген?..

Надолго вихорь света,
Как бурная река,
Уносит от поэта
Любезного стрелка!
Быть может, невозвратно?
Что делать!.. Так и быть!..
Меж тем я буду жить
Надеждою приятной,
Что некогда, шутя,
От скуки на досуге
Иль так, в веселом круге,
Он вспомнит про меня
И скажет: я когда-то
Проказника знавал
И помню, что проклятый
Мне что-то написал.
А я ему богатый,
Какой-то полосатый,
Огромнейший колпак
В знак памяти оставил
И живо помню, как
Меня он позабавил,
Любуясь, как дурак,
На шелковый колпак!