Велимир Хлебников - Том 3. Поэмы 1905-1922

К свободе сладостный зовел!
Куда народы ты завел?
Туда дороги больше нет!
Там бездна взор сквозит сквозь лик тенет!

Уж сколько раз слабеющий верок
Своею кровью озарял обманчивый порог
И клял солгавшую надежду,
Когда крыл черных стали тежды.

Железавут играет в бубен,
Надел на пальцы шумы пушек.
Играя, ужасом сугубен,
Он мир полей далеко рушит.

[Иссякла ль русская ведава?
Поет мятежная ходава.
О боли небылимой ходатири поют,
И в них нашли навини свой уют…]

Раздорствует и мятежноссорствует страна,
Она рыданием полна.
Лишь снова в род объединит когда венел,
Покой найдет нынел.

Летел закатственный рудел,
Когда бессутствовал Родел,
И туч златимых серебро
Зерцало Руси соребро.

Смерть распростерла крылья над державой,
Земля покрыта была в миг множавой.
И пуст некогда благословляемый очаг,
То всякий мог прочесть в очах.

Влюбленнинеющий вселеннич
Над девой русской трепетал.
Вселеннинеющий забвеннич
В ее глазах еще блистал.

Он, вселеннебро разверзнув крыл,
Богучесть взгляда устремил
И властно властево раскрыл,
Где нет безрадостных скорбил.

Раскрыло горние чертоги
Вселенствовальное крыло.
Ее зовет в свои лежоги
Небесное село.

Она летит к душ сонных сестрам,
По смерти к жизни склонам.
И благо желающим божестром
Ее приемлют те на лоно.

И тот безмолвно пал навзничь
С мольбой к летоше-навирю:
«О, пощади, меня, панич!»
Но тот: «Не можем, говорю».

Он пал благоухан.
Нав жиязя манит,
Как князя русского татарский хан,
Когда сбегает кровь с ланит.

Быть может, Смерть, как милостивая ханьша,
Велела смерть ускорить раньше.

И узкоглазая сидит,
Поджав спокойно ножки,
Но уж супруг ее сердит
За нищим брошенную крошку.

Он грозно надвигает брови
И требует кумыс.
Слуги приносят ему крови
И подобострастно шепчут: мы-с.

На небе бледном виден ужасчук
В мечавом и величавом на челе венце.
А на земле страдало мук.
И ни кровинки на лице.

Два царя в высоком Курдистане,
Дочь и сын растут у них.
Годы носят свои дани,
Молодые уж невеста и жених.

Серебро и чернь во взорах,
Дышат негою ресницы,
Сердце бьется, Лейли шорох
Медлума слушает десницы.

И в жизни царских детей
Плетет паутину страданье.
Жили когда-то между людей
Медлум и Лейли – так гласило преданье.

В время осеннее,
В день вознесения,
Только три поцелуя
Смертным даю я.
Только раз в году
Я вас вместе сведу,
И с звездой сплетет звезду
Три лобзания на ходу.

Будешь инок, купец и вояка,
Девой смертной, владыкой иль рыбарь,
Только пусть воля будет трояка,
Чтобы божьей свободе был выбор.

И почует воздух холю,
Дышит светом ветерок,
И исполнит твою волю
Ветхий деньми кроткий бог.

Узревший, что серебряным крылом
Медлум закроет слабую Лейли,
Становится волшебным мудрецом
Среди сынов земли.

Луч золотой
Полночь пронзил,
То Медлума лобызанье той,
Кому Медлум бессмертно мил.

Божественный свет
<���Угас> в небесах,
Неясный шлют привет
Деревья в лесах.

И душа пылает всюду
По лицу земной природы,
И, смирясь, внимают чуду
Изумленные народы.

Все меняет говор, норов
И правдивый гонит лик
Для любви нескромных взоров,
Для проказы и погонь,
И трепещет, как огонь,
Человеческий язык.

К временам стародавним
Возвращается племя земли,
Камень беседует с камнем
О веселии вечной любви.

Загорясь противоречьем
К временам обыкновенным,
Все запело человечьим
Песен словом вдохновенным.

В этот миг золотого сияния
В небе плещущих огненных крыл
Только выскажи лучшие желания
Три, чтобы выбор у Господа был.

– Кто был обижен земной
Сечей отцовских мечей,
По смерти оденется мной
В светоч венка из лучей.

Из сумрака серого
Рождается дерево,
Нагибаясь к соседу,
И веет беседу.

Час божества
В листьях растения,
Глаз существа
Видит в смущении.