Велимир Хлебников - Том 5. Проза, рассказы, сверхповести

Люба приполюбливала: – Любишь Любиму? – Любиму люблю, – люботствовал любхо, возлюбнея, – и любезное люблю. И нелюби безлюбням любить призалюбливаю.

– Залюблюсь-влюблюсь, любима, любнея в любинках, в любви любенеющих.

Любкий! любкий! в люблениях любежа принеолюбливает любитвы любчика с любицей, любезного с любезной.

Любезные! любезные!

Любынь любынников, боголюбовная ясть люб.

Любрями олюблять, нелюбрями залюбить, полюбить, приполюбливать, призанелюбливать, прионелюбливать – любом любное любить. О, люб!

О, любите неразлюбляемую олюбь, любязи, и до нелюби долюбство любезя!

Людо, любеник любчей в любях любицы, любенней, люблец любиц, влюбляка в любчонок, любёх и любёнок, любёнок любёнку, любак в любищах любущих, любун в любочек, о любун, о любуй!

Любезнь любезнуют.

Любить любовью любязи любят безлюбиц.

Любаной любим, принезалюблен к любице, любынник, любаной любимый, о, олюбись!

Любец солюбил с любецом любеца; любиня, безлюбкость олюбливая, любажеские любавы и любравы любоев возлюбила любезно.

Любочеств любрак, любровник любнеющий с приолюбенелым любилом, любень любилень любящей, любязь олюби любков, в любню любух любекой влюбчий занедолюбил любимое безлюбье любоя любей любежников, любнел, в олюбенелые нелюби любезя.

Любный приулюбчивое любилу любежников, люблых любашечников, в любитвах и любое олюбил, залюбил, улюбнулся в любицу.

Любравствующий любровник любачеств разлюбил любиль, занелюбил любища любоя Любаны.

Любец с любицей любавы, любну в любраве любровника, любить любнею, Люблин.

Любкой! Любкой!

Принеулюбил любирей любящих Любаны.

Приневозлюбил любря Любаны, любоя Любанина.

Улюбил в любиле любовь Любини, прилюбь любы предлюбий, залюбь-любы любежа любой, любенея в незалюбчивых в любежах.

Любило Любаны залюбилось нелюбью к любиму, возлюбила нелюбины, любицей любима, приулюбилась в залюбье любящей нелюбка, в любачества любучей невлюбчивого.

В любиль любила любно любиться, не приулюбливать, да незалюбила до нелюби любицей любка, нелюбязем любицы, нелюбью в недовлюбенную любошь в безлюбкого.

Разлюбил в неразлюбиль улюбчиво любить люботу приулюбленную любима, излюбленнейшего любёнка, любана, люблица.

Разлюбил неотлюбчиво любить, приолюбливать нелюбовую любовню, любирей не любящую.

Любим любимый, олюбил нелюбонь не любреть – не любить любицу, любицей и любри любящую, возлюбил Го-любицу, и голюбятся го-любь и го-любица, к любрям и любирям любрые.

Любовейным прилюбом,

любовейным олюбом

залюбил, прилюбил любанную любицу,

в любрях любнеющую с любиками, любочками, го-любятами.

<1907–1908>. <1912>

Отсутствиеокая мать качает колыбель.

Дитя продевает сквозь кольца жизни ручки-тучки небыли.

И <���любог> отца скачет по полю конским телом буйхвостым.

И полистель войскам взоров дает приказы: «Ряды, стройсь!» Зазвен<���ели> тетивы и звенел голубой лад луков.

И ресницы – копья.

Мальчик <���с> развевающи<���мися> кудрями будущего смеется.

И небовые глаза, и блестит золото звезд в них, и ночь, протянувшаяся бровью.

Зима смеется в углах глаз.

Небистели вьются, кружатся за ресницами.

И звоногрезежн<���ые> сыпал торговец каменья.

И девовласый онел был, и зрачкини мойма взяли синель.

И онаста моймом была разумнядь, и северовласая сидела дева.

И черты зыбились толбой, и были онасты ими взоры дев.

И молчаниевлас был лик и оналикий бес.

Многолик таень и теблядины пятнаты моймом.

И тобел широкозеват и вчератая дева и мновый дух.

И было оново его сознание и он<���овой> его мысль.

И правдавицы разверзлись нелгущие ресницы.

И онкий возглас, и умнядь вспорхнула в глазовом озере.

Онкое желание.

Оникане и меникане вели сечу, выдерживали осаду взоров юноши. Век с толпой мигов.

Онило моей души.

Сквозил во взорах онух, онелый сон онимая.

И онел, врезающий когти в мойел.

<1907–1908>

И, всенея, ховун вылетел в трубу и, повселенновав, опять влетел в избенку. И мы лишь всеньма всенеющей воли, волерукого дикана. И белязи были скорбновласы и смехоноги. И небнядинное голубьмо за ними сияло, сиючее, неуставающее.

И волязь стать красочим учился у леших блесне взглядовой, лесной, дикой, нечеловеческой. И смехорукое длилось молчание.

И веселовница нудных рощ радостноперыми взмахнула грустильями. И скорбун по вотчинам Всенязя качался в петле. И грезог-немог полон был тихих ликов. И соноги-мечтоги вставали в мгловых просторах. И то, о чем я пишу, лишь грезьмо грезюги.