Велимир Хлебников - Том 6/1. Статьи. Ученые труды. Воззвания

G-us Nucifraga Briss. Sp. N. coriocatactes Linn.

В глухое время кедровки, рассеиваясь по тайге, встречаются нечасто, более их бывает в кедровниках у гольцов.

В это время они ведут, как и многие таежные птицы, крайне скрытный образ жизни; обычно, заметив человека первой, кедровка издает короткий, тревожный, каркающий звук и, не дав себя заметить, исчезает; если ее преследовать, она перестает кричать и скрывается. Но иногда, по-видимому, поблизости от гнезда, она пытается отманивать: для этого скрывается за стволом дерева и громко, настойчиво кричит; если за ней пойти, она незаметно перелетает и снова начинает отманивать. Насколько нам пришлось заметить, гораздо менее осторожными кедровки являются на гольцах, куда они летают, отрыв свои прошлогодние запасы кедровых орехов; может быть, эта меньшая осторожность объясняется удаленностью их гнезд. Но лишь выведутся птенцы и кедровки начнут странствовать семьями по тайге, – осторожность их совершенно покидает. Обычно они странствуют вереницей; заметив человека, передовая птица подлетает близко, несколько раз предупреждающе каркает и летит дальше; пройдет полминуты, минута, – налетит с тем же криком вторая, третья и т. д. Снова водворяется тишина, лишь вдали звучат изредка их уже спокойные голоса. Но иногда кедровки принимают ближе к сердцу опасность: треснет сучок под ногой, стукнет ружье, – молча появляется кедровка на разведке; прилетела, увидела – и вот уже лес оглашается старательным, раздирающим уши криком, возвещающим опасность. Ореховка поворачивается в разные стороны и долго, добросовестно кричит. Со всех сторон направляются к ней товарки; слетевшись, они долго следят за человеком, грубо и тревожно каркая.

Трудно сказать, случайно ли, но мы по большей части наблюдали это под осень в кедровниках; может быть, бывая в других местах мимоходом, кедровки не задерживаются долго около враждебных существ, тут же, так сказать, на досуге, они могут заняться ими, а может быть, имея под осень в кедровниках большие запасы орехов, они находят особенно нежелательным присутствие посторонних существ; так и объясняют это местные промышленники: «ишь пакость, – говорят они, – ругается, думает, что мы за шишками пришли».

В лесу они играют ту же роль, как пигалицы на болоте: при своей подвижности и любопытстве они быстро открывают убежище существ, подозрительных по их мнению; особенно досаждая своим криком на охоте. Раз нам пришлось ночевать в доме заброшенной шахты на плече Сухогорского камня, но лишь забрезжил рассвет, мы были разбужены отчаянным, торжествующим криком кедровок, успевших уже залезть в комнаты. По своему характеру кедровки очень общественны: приходилось наблюдать, как кедровка, залетев в глухое болото или на вершину гольцов, долго и пустынно каркает, пока не получит ответа, после чего она, обычно, снимается и летит на голос или ждет прилета других. Кедровки очень крикливы. Крик их замечательно богат интонациями: то она злобно каркает, завидев врага, то стонет, то пищит, то бормочет, как бы разговаривая с кем-то. Наевшись, кедровка часто сидит подолгу, нахохлившись и закрыв глаза, видимо наслаждаясь своим голосом, как бы рассказывая что-то о дневных впечатлениях на своем странном языке: «пи-у, пи-у, пи-у», стонет она болезненно и жалостно; «пи-и, пи-и, пи-и», пищит она голосом тонким, как крик рябчика; вот настойчиво и вразумительно звучит ее голос: «кннья, кннья, кннья»; вот переходит в бормотанье: «кя, кя, кя»; вот, вздрагивая от напряжения и еще больше, как бы сердито ероша перья, грубо и хрипло шипит она. Кедровки всеядны, но по крайней мере кедровки, живущие оседло в кедровниках, как уверяют местные охотники-промышленники, круглый год в значительной мере питаются кедровыми орехами. Мы систематически не следили, но, действительно, в начале лета у убитых кедровок в кедровниках зобы были набиты почти исключительно ядрами кедровых орехов; особенно охотно кедровки прячут свои запасы у гольцов, должно быть потому, что там зимою снег сдувается ветром, да и разыскивать запасы легче, так как в некоторых местах почва там почти голая. В излюбленных местах, как на вершине Белого камня, мы встречали много конусовидных отверстий от клювов ореховок и валяющуюся около них скорлупу орехов. В каждой яме бывает около десяти, чаще менее орехов. По-видимому, кедровки собирают свои запасы летом, не столько руководясь памятью, сколько отыскивая первые ростки проросших орехов; раскапывая, кедровки достают остальные. Интересно, что проросших орехов кедровки не едят, но обрывают и бросают их зеленые ростки. Промышленники уверяют, будто бы кедровки это делают с досады, что им не удалось воспользоваться орехами. Понятно, некоторые ростки остаются, и, таким образом, кедровки сильно способствуют расселению кедра. В то же время, делая из года в год запасы из отборных орехов, они, можно думать, имели влияние на улучшение качества самых орехов. В общем, нужно думать, они находятся приблизительно в тех же отношениях к кедру, как люди к пшенице. Осенью ореховки быстро справляются с урожаем орехов, не столько, может быть, съедая их, сколько пряча по лесу и роняя на землю, где их подбирают медведи, бурундуки и мыши. По словам промышленников, для этого кедровки заглатывают орехи и, забрав таким образом около горсти, разносят их по лесу. Так, по словам местных жителей, в 1901 году орехов уродилось в окрестностях Павдинского завода очень много, но налетела такая масса кедровок, что не дала воспользоваться урожаем. Зимой, по словам местных жителей, кедровки достают свои запасы из-под снега. Но когда выпадут большие снега, да ударит сильный мороз, плохо приходится кедровкам: во множестве летит она к жилью человеческому одна за другой на любую приманку, попадая мальчишкам в силки, или мрет по тайге от стужи и голода.