Максимилиан Волошин - Том 1. Стихотворения и поэмы 1899-1926

Двойной соблазн – любви и любопытства…
Девичья грудь и голова пажа,
Лукавых уст невинное бесстыдство,
И в быстрых пальцах пламя мятежа…

В твоих зрачках танцуют арлекины…
Ты жалишь нежно-больно, но слегка…
Ты сочетала тонкость андрогины
С безгрешностью порочного цветка.

С тобой мила печаль земного плена
И верности докучливо ярмо…
Тобой звучат напевы Куперена,
Ты грусть огней на празднествах Рамо.

В твоих глазах зубчатый бег химеры:
Но их печаль теперь поймет ли кто?
Так смотрит вдаль на мглистый брег Цитеры
Влюбленный паж на барке у Ватто.

Не успокоена в покое,
Ты вся ночная в нимбе дня…
В тебе есть темное и злое,
Как в древнем пламени огня.

Твои негибкие уборы,
Твоих запястий бирюза,
И строгих девушек Гоморры
Любовь познавшие глаза.

Глухой и травный запах мирры –
В свой душный замыкает круг…
И емлют пальцы тонких рук
Клинок невидимой секиры…

Тебя коснуться и вдохнуть…
Узнать по запаху ладоней,
Что смуглая натерта грудь
Тоскою древних благовоний.

Пламенный истлел закат…
Стелющийся дым костра,
Тлеющего у шатра,
Вызовет тебя назад.

  Жду тебя, дальний брат, –
  Брошенная сестра…

Топот глухих копыт
Чуткий мой ловит слух…
Всадник летит, как дух,
Взмыленный конь храпит…

Дышит в темноте верблюд,
Вздрагивают бубенцы,
Тонкие свои венцы
Звезды на песке плетут…

  Мысли мои – гонцы
  Вслед за конем бегут.

В эту ночь я буду лампадой
В нежных твоих руках…
Не разбей, не дыши, не падай
На каменных ступенях.

Неси меня осторожней
Сквозь мрак твоего дворца, –
Станут биться тревожней,
Глуше наши сердца…

В пещере твоих ладоней –
Маленький огонек –
Я буду пылать иконней –
Не ты ли меня зажег?

То в виде девочки, то в образе старушки,
То грустной, то смеясь – ко мне стучалась ты,
То требуя стихов, то ласки, то игрушки,
И мне даря взамен и нежность, и цветы.

То горько плакала, уткнувшись мне в колени,
То змейкой тонкою плясала на коврах…
Я знаю детских глаз мучительные тени
И запах ладана в душистых волосах.

Огонь какой мечты горит в тебе бесплодно?
Лампада ль тайная? Смиренная свеча ль?
Ах, всё великое, земное безысходно…
Нет в мире радости светлее, чем печаль!

Безумья и огня венец
Над ней горел. И пламень муки,
И ясновидящие руки,
И глаз невидящий свинец,

Лицо готической сивиллы,
И строгость щек, и тяжесть век,
Шагов ее неровный бег –
Всё было полно вещей силы.

Ее несвязные слова,
Ночным мерцающие светом,
Звучали зовом и ответом.
Таинственная синева

Ее отметила средь живших…
…И к ней бежал с надеждой я
От снов дремучих бытия,
Меня отвсюду обступивших.

Альбомы нынче стали редки –
В листах, исписанных пестро,
Чертить случайные виньетки
Отвыкло беглое перо.

О, пушкинская легкость! Мне ли,
Поэту поздних дней, дерзать
Словами, вместо акварели,
Ваш милый облик написать?

Увы! Улыбчивые щеки,
Веселый взгляд и детский рот
С трудом ложатся в эти строки…
И стих мой не передает

Веснушек, летом осмугленных,
Ни медных прядей в волосах,
Ни бликов золота в зеленых,
Слегка расставленных глазах.

Послушливым и своенравным
В зрачках веселым огоньком
Вы схожи и с лесным зверьком,
И с улыбающимся фавном.

Я ваш ли видел беглый взгляд,
И стан, и смуглые колена
Меж хороводами дриад
Во мгле скалистых стран Пуссена?