Всеволод Рождественский: Стихотворения

Подробно и красочно описал поэт семейный уклад и свое детство в известной автобиографической книге «Страницы жизни». Он рано почувствовал симпатию и сочувствие к простому народу. Его родители подавали ему хороший пример в труженической жизни. По-видимому, сильное влияние оказала на него мать. Анна Александровна была одаренной и поэтической натурой, мечтательного, но деятельного склада. В Петербург она попала из большой деревенской семьи, проживавшей в Тульской губернии. Надо думать, что близость толстовских мест будоражила воображение крестьянской девушки, и впоследствии она затеяла с Толстым переписку. А родные места отца находились неподалеку от Тихвина — в сельце Ильинском. (Впоследствии, в годы Великой Отечественной войны, Вс. Рождественскому, уже известному поэту, пришлось воевать неподалеку от них.) Во время летних каникул ездили туда почти каждый год на лошадях, с ночлегами в пути всем семейством, с домашним скарбом — на манер неторопливого девятнадцатого века, только-только закрывшего тогда свой календарь. Двигались по Шлиссельбургскому тракту, по полевым и лесным дорогам, по шатким бревенчатым мостикам, а потом — через Волхов, на Новую Ладогу и по вологодской дороге к себе, в Ильинское. И само путешествие, и деревенский дом производили на мальчика огромное впечатление. Лето в детстве бесконечно, и с каждой неделей Царское Село с его искусственными руинами, замками и водопадами, наядами и дриадами, с его торжественными галереями, ажурными мостиками, мраморными гирляндами и лукавыми завитками барокко отодвигалось, походя на волшебную сказку. Сосновые леса, студеные воды, ласковые травы, трели жаворонков в высоком небе и девичьи запевки, — все было естественным, простым и настоящим. Но осенью Царское Село возвращалось, и чудесная сказка из полузабытой книги вновь становилась явью, Однако уже по-иному начинали звучать даже знакомые стихи Пушкина: теперь слух мальчика улавливал в них говор ручья и лепет листвы, завывание ветра и отзвуки удалой русской песни, перемешанной с дорожной печалью.

Эти две действительности, формировавшие детский мир поэта, то есть Царское Село и сельцо Ильинское, мало-помалу глубоко проникали друг в друга. Искусства, переполнявшие собою «обитель муз», приходили в живое и деятельное соприкосновение с впечатлениями от естественной русской природы и народного творчества: крестьянских песен, сказок, деревянного зодчества, кружевного орнамента и… языка — прежде всего языка! — неистощимого и многоцветного.

По сути дела, вся поэзия Вс. Рождественского, от юности до старости, так или иначе, в разной степени и в неодинаковых живых комбинациях, представляла собою тонкую игру этих двух замечательных начал, гармонично сливавшихся в единстве индивидуального художественного слова и поэтической личности. Возможно, именно эта гармония и давала ему устойчивое ощущение счастья и полнокровности жизни, которую он не уставал любить и воспевать на протяжении всего своего долгого пути. Не случайно и книги его носят названия радостные и светлые: «Лето», «Окно в сад», «Русские зори», «Иволга», «Золотая осень», а последняя, предсмертная, названа «Лицом к заре»… Анакреонтические мотивы из лицейской лирики Пушкина и его «плеяды», культ солнца и разума органичным образом прижились в его стихах и впоследствии, видоизменяясь в духе новых времен и чувствований, продолжали звучать, не смущаясь шумом и грохотом эпохи. В этом не было ни нарочитости, ни манифестационности. Так птицы поют свои лесные песни в каменных чащах больших городов.

Он сплетал свои стихи из солнечных нитей даже в самые пасмурные и драматические дни.

Однако судьбе Вс. Рождественского, поэта, наделенного нежной и трепетной певучестью голоса, выпал редкий по своей суровости век.

Когда будущий поэт был гимназистом младших классов, страну потрясла цусимская трагедия — она показала всю гнилость империи, беспечно блиставшей в золотом обрамлении Екатерининского и Зимнего дворцов; в 1905 году государь-император расстрелял рабочих, пришедших просить хлеба; поднявшаяся крутая революционная волна сменилась тягостными годами реакции; в 1914-м, сразу после пышного празднования 300-летия дома Романовых и после нескончаемых балов, маскарадов и фейерверков, озарявших Царское и Петербург, началась мировая кровавая бойня.

Поэтическая юность Вс. Рождественского совпала с эпохой, исключительной не только по жестокости и трагизму событий, но и по глобальности революционного преобразования мира.