Владимир Высоцкий - Я не верю судьбе

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Не указчики вам кнут и плеть.
Но что-то кони мне попались
привередливые —
И дожить не успел, мне допеть не успеть.

Я коней напою,
я куплет допою —
Хоть мгновенье еще постою
на краю…

Мы успели: в гости к Богу не бывает опозданий, —
Что ж там ангелы поют такими злыми голосами?!
Или это колокольчик весь зашелся от рыданий,
Или я кричу коням, чтоб не несли так быстро сани?

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Умоляю вас вскачь не лететь!
Но что-то кони мне попались
привередливые —
Коль дожить не успел, так хотя бы —
допеть.

Я коней напою,
я куплет допою —
Хоть мгновенье еще постою
на краю…

Все года, и века, и эпохи подряд
Все стремится к теплу от морозов и вьюг, —
Почему ж эти птицы на север летят,
Если птицам положено — только на юг?

Слава им не нужна — и величие,
Вот под крыльями кончится лед —
И найдут они счастие птичее
Как награду за дерзкий полет!

Что же нам не жилось, что же нам не спалось?
Что нас выгнало в путь по высокой волне?
Нам сиянье пока наблюдать не пришлось, —
Это редко бывает — сиянья в цене!

Тишина… Только чайки — как молнии, —
Пустотой мы их кормим из рук.
Но наградою нам за безмолвие
Обязательно будет звук!

Как давно снятся нам только белые сны —
Все иные оттенки снега занесли, —
Мы ослепли — темно от такой белизны, —
Но прозреем от черной полоски земли.

Наше горло отпустит молчание,
Наша слабость растает как тень, —
И наградой за ночи отчаянья
Будет вечный полярный день!

Север, воля, надежда — страна без границ,
Снег без грязи — как долгая жизнь без вранья.
Воронье нам не выклюет глаз из глазниц —
Потому что не водится здесь воронья.

Кто не верил в дурные пророчества,
В снег не лег ни на миг отдохнуть —
Тем наградою за одиночество
Должен встретиться кто-нибудь!

В который раз лечу Москва — Одесса, —
Опять не выпускают самолет.
А вот прошла вся в синем стюардесса как принцесса,
Надежная, как весь гражданский флот.

Над Мурманском — ни туч, ни облаков,
И хоть сейчас лети до Ашхабада,
Открыты Киев, Харьков, Кишинев,
И Львов открыт, — но мне туда не надо!

Сказали мне: «Сегодня не надейся —
Не стоит уповать на небеса!»
И вот опять дают задержку рейса на Одессу:
Теперь — обледенела полоса.

А в Ленинграде — с крыши потекло, —
И что мне не лететь до Ленинграда?!
В Тбилиси — там все ясно, там тепло,
Там чай растет, — но мне туда не надо!

Я слышу: ростовчане вылетают, —
А мне в Одессу надо позарез!
Но надо мне туда, куда меня не принимают, —
И потому откладывают рейс.

Мне надо — где сугробы намело,
Где завтра ожидают снегопада!..
А где-нибудь все ясно и светло —
Там хорошо, — но мне туда не надо!

Отсюда не пускают, а туда не принимают, —
Несправедливо — грустно мне, — но вот
Нас на посадку скучно стюардесса приглашает,
Доступная, как весь гражданский флот.

Открыли самый дальний закуток,
В который не заманят и награды,
Открыт закрытый порт Владивосток,
Париж открыт, — но мне туда не надо!

Взлетим мы, распогодится — теперь запреты
снимут!
Напрягся лайнер, слышен визг турбин…
А я уже не верю ни во что — меня не примут, —
Опять найдется множество причин.

Мне надо — где метели и туман,
Где завтра ожидают снегопада!..
Открыли Лондон, Дели, Магадан —
Открыто все, — но мне туда не надо!

Я прав, хоть плачь, хоть смейся, —
но опять задержка рейса,
И нас обратно к прошлому ведет
Вся стройная, как «ТУ», та стюардесса мисс
Одесса, —
Похожая на весь гражданский флот.

Опять дают задержку до восьми —
И граждане покорно засыпают…
Мне это надоело, черт возьми, —
И я лечу туда, где принимают!

Еще бы — не бояться мне полетов,
Когда начальник мой, Е. Б. Изотов,
Жалея вроде, колет как игла:
«Эх, — говорит, — бедняга!
У них и то в Чикаго
Три дня назад авария была!..»