Эмиль Верхарн: Из цикла 'Вечера'

Стоит он, как беда над робкою отарой,

Трубит он, клича смерть из глубины земной.

Над совестью моей, надо грустною страной

Трагический рожок напрягся в муке ярой.

Кричит он вдалеке, грозит он смутной карой

Над кровью ивняка, над стылою волной.

И овцы черные с клеймом багрово-красным

Вернулись под бичом тем вечером ненастным

В загон моей души, как скопище грехов.

Мой неуемный страх растет во мгле морозной,

Где в мертвой тишине трубит о буре грозной

Старейший изо всех жестоких пастухов.

Из цикла "Города-спруты"

Скользящие в ночи (Перевод Ю.Александрова)

Ряды куртин и фонарей вдоль галерей,

В которых вьются так неторопливо

Шаги созданий, молчаливо

Несущих траур по душе своей...

На купола, на колоннады,

Воздвигнутые там и тут,

Отпугивая тьму, текут

Огней холодных мириады.

Пылает газ, и, как алмаз,

Вкрапленный в диадему ночи,

Любой светильник нежит очи,

Кого-то приводя в экстаз.

А круг воды в лучах голубоватых

Блестит, как днем,

И часть колонны, отраженной в нем,

Подобна торсу в медных латах.

Растут костры, как желтые кусты,

На площадях разбрызгав ртуть и серу,

Волшебной сделав атмосферу

И мрака раздробив пласты.

Громадный город блещет, словно море,

И волны электричества бегут

По всем путям, туда, где стерегут

Свое молчанье, с трауром во взоре,

Скользящие по грани темноты.

Они томятся, дожидаясь утра,

И держат в коготках из перламутра,

Как водоросли, сникшие цветы.

Скользят медлительно, влача воланы, рюши

И кружева, прикрывшие позор...

Они друг друга знают - с коих пор?

Взаимные, болезненные души.

Они плывут, как будто по ковру,

Вздымая перья шляп и рыжие шиньоны...

У них свои жестокие законы,

Полузабывшие пути к добру.

На пальцах, сжатых в горьком исступленье,

В их перстнях дорогих под сенью галерей,

Подобные глазам ночных зверей,

Играют камни, пряча преступленье.

А их глаза ушли под бледный лоб.

Лишь иногда, безмолвной сватке рады,

Они так яростно вперяют взгляды,

Как будто гвозди забивают в гроб.

Но лбы - как белые повязки

На мыслях раненых. А губы - два цветка,

Что на воде качаются слегка

И сходятся почти без ласки.

Глаза понурые глядят,

Пустые, в пустоту без бога,

Хоть в сердце пламя и тревога,

И звон его - набат.

Я знаю женщин в траурных одеждах,

Но в туфельках нарядно-золотых;

А в косах, черных и густых,

Сверкает серебро, и на былых надеждах

Поставлен крест, и колкий остролист

Их диадема. Траур тот, однако,

Креп овдовевших без мужей, без брака,

Избравших путь, который лишь тернист.

И здесь, в ночи, глухой порой бесстрастья,

Наедине с трагической судьбой,

Они постигли все и плачут над собой,

Держа в руках ключи потерянного счастья.

Вдоль галерей, сверкающих, как млечный

Холодный путь, когда кругом - ни зги,

Скользят бесшумные шаги

Несущих траур бесконечный.

Из цикла "Лозы моей стены"

Осенний вечер (Перевод А.Ибрагимова)

Как серый мрамор - тучи. В гневе

Неистовствует вышина.

"Эй, берегись, луна!"

Просторы - в лоскуты, в куски,

И слышит ухо, как смеются глухо

И глухо плачут от тоски

Деревья.

"Эй, берегись, луна!"

Твой хрупкий, твой хрустальный лик

В пруду растрескается вмиг,

Захлестнут будет желтой мутью.

Деревья гнутся, словно прутья.

В разбойной удали, неукротим и рьян,

Срывает с крыш солому ураган.

Сегодня осень с ветром льнут друг к другу.

"Эй, берегись, луна!"

Куда не кинешь взгляд,

Неловок и тяжеловат,

Ласкает ветер, сельский хват,

Свою рыжеволосую подругу.

"Эй, берегись, луна!"

Ты, среди сонма звезд витая,

Плывешь, как Дева Пресвятая:

Тебя отвергнул этот мир,

Где ветер с осенью справляют брачный пир

И где от дрожи их, от криков их истомных

В чащобах темных

Раскачиваются тела

Стволов, раздетых догола.

Блуждают в рощах своры алчных псов.

И по полям несется, точно зов,

Тяжелый запах, запах тленья.

Все яростнее буря вожделенья

В природе исступленной. Быть беде!

На юге и на севере - везде

Бушует ветер, в страсти жаркой

Сплетаясь с осенью-дикаркой.

"Эй, берегись, луна!"

По-волчьи воют псы без сна.

Из цикла "Многоцветное сияние"

Мир (Перевод В.Брюсова)

Мир состоит из звезд и из людей.

Там, в высоте,

Спокон веков, таинственно далеких,

Там, в высоте,

В садах небес, роскошных и глубоких,