Аполлон Григорьев - Избранные произведения

А я же был тогда влюблен…
Ах! это был премилый сон:
Я был влюблен слегка, немножко…
Болезненно-прозрачный цвет
Лица, в глазах фосфо́ра свет,
Воздушный стан, испанки ножка,
Движений гибкость… Словом: кошка

Вполне, как ты же, может быть…
Мне было сладко так любить
Без цели, чувством баловаться,
С больной по вечерам сидеть,
То проповедовать, то петь,
То увлекать, то увлекаться…
Но я боялся заиграться…

Всецело жил в душе моей
Воздушный призрак лучших дней:
Молился я моей святыне
И вклад свой бережно хранил
И чувствовал, что свет светил
Мне издали в моей пустыне…
Увы! тот свет померкнул ныне.

Плут Алексей Арсентьев, мой
Личарда верный, нумерной
Хозяин, как-то «предоставил»
Тебя мне. Как он скоро мог
Обделать дело — знает (бог)
Да он. Купцом московским славил
Меня он, сказывала ты…
А впрочем — бог ему прости!

И впрямь, как купчик, в эту пору
Я жил… Я де́ньгами сорил,
Как миллионщик, и — кутил
Без устали и без зазору…
Я «безобразие» любил
С младых ногтей. Покаюсь в этом,
Пожалуй, перед целым светом…
Какой-то странник вечный я…
Меня оседлость не прельщает,
Меня минута увлекает…
Ну, хоть минута, да моя!

А там… а та суди, владыко!
Я знаю сам, что это дико,
Что это к ужасам ведет…
Но переспорить ли природу?
Я в жизни верю лишь в свободу,
Неведом вовсе мне расчет…
Я вечно, не спросяся броду,
Как омежной кидался в воду,

Но честно я тебе сказал
И кто, и что я… Я желал,
Чтоб ты не увлекалась очень
Ни положением моим,
Ни особливо мной самим…
Я знал, что в жизни я не прочен…
Зачем же делать вред другим?

Но ты во фразы и восторги
Безумно диких наших оргий,
Ты верила… Ты увлеклась
И мной, и юными друзьями,
И прочной становилась связь
Между тобой и всеми нами.
Меня притом же дернул черт
Быть очень деликатным. Горд
Я по натуре; не могу я,
Хоть это грустно, может быть,
По следствиям, — переварить
По принужденью поцелуя.
И сам увлечься, и увлечь
Всегда, как юноша, хочу я…
А мало ль, право, в жизни встреч,
В которых лучше, может статься,
Не увлекать, не увлекаться…
В них семя мук, безумства, зла,
Быть может, в будущем таиться:
За них расплата тяжела,
От них морщины вдоль чела
Ложатся, волос серебрится…
Но продолжаю… Уж не раз
Видал я, что, в какой бы час
Ни воротился я, — горела
Всё свечка в комнатке твоей.
Горда ты, но однажды с ней
Ты выглянуть не утерпела
Из полузамкнутых дверей.

Я помню: раз друзья кутили
И буйны головы сложили
Повалкой в комнате моей…
Едва всем места доставало,
А всё меня раздумье брало,
Не спать ли ночь, идти ли к ней?

Я подошел почти смущенный
К дверям. С лукаво-затаенной,
Но видной радостью меня
Ты встретила. Задул свечу я…
Слились мы в долгом поцелуе,
Не нужно было нам огня.

А как-то раз я воротился
Мертвецки — и тотчас свалился,
Иль сложен был на свой диван
Алешкой верным. Просыпаюсь…
Что это? сплю иль ошибаюсь?
Что это? правда иль обман?

Сама пришла — и, головою
Склонившись, опершись рукою
На кресла… дремлет или спит…
И так грустна, и так прекрасна…
В тот миг мне стало слишком ясно,
Что полюбила и молчит.

Я разбудил тебя лобзаньем,
И с нервно-страстным содроганьем
Тогда прижалась ты ко мне.
Не помню, что мы говорили,
Но мы любили, мы любили
Друг друга оба — и вполне!..

О старый, мудрый мой учитель,
О ты, мой книжный разделитель
Между моральным и плотским!..
Ведь ты не знал таких мгновений?
Так как же — будь ты хоть и гений —
Даешь названье смело им?

Ведь это не вопрос норманской,
Не древность азбуки славянской,
Не княжеских усобиц ряд…
В живой крови скальпе́ль потонет,
Живая жизнь под ним застонет,
А хартии твои молчат,
Неловко ль, ловко ль кто их тронет.

А тут вот видишь: голова
Горит, безумные слова
Готовы с уст опять срываться…
Ну, вот себя я перемог,
Я с ней расстался — но у ног
Теперь готов ее валяться…
Какой в анализе тут прок?

Эх! Душно мне… Пойду опять я
На Волгу… Там «бурлаки-братья
Под лямкой песню запоют»…
Но тихо… песен их не слышно,
Лишь величаво, вольно, пышно
Струи багряные текут.
Что в них, в струях, скажи мне, дышит?
Что лоно моря так колышет?
Я море видел: убежден,
Что есть у синего у моря
Волненья страсти, счастья, горя,
Хвалебный гимн, глубокий стон…