Василий Пушкин - Поэты 1790–1810-х годов

О вы! которые рождаетесь на свет!
Мой взор на вашу часть с жалением взирает;
И самой смерти злей собранье здешних бед,
В сей жизни человек всечасно умирает.
Из недр ничтожества когда б я мог то знать
И если бы творец мне дал такую волю,
Чтоб сам я мог своей судьбою управлять, —
Не принял жизни б я и презрил смертных долю.

Не много мудрецов рождается на свет;
Не всякий и мудрец без горести взирает
На бренну нашу жизнь, цепь вечных зол и бед;
Но в том уверен я, что мудрый умирает
Без страха и забот, и не желает знать,
Правдиво ль то иль ложь, что он имеет волю
Своею волею в сей жизни управлять;
И мысля так, не чтет блаженством смертных долю.

Как мне не плакать, ах! как мне не рваться!
Можно ли смерти себе не желать?
С милой Анетой велят расставаться;
Душу велят здесь мою покидать!
Ах! для чего ж я с Анетой свыкался,
Если теперь ей «прости» говорю?
Взором любезным на что я прельщался,
Ах! и на что к ней любовью горю?

Новые радости мне приносило
Всякое утро, как с нею я жил;
Сердце мое одного лишь просило:
Чтоб неразлучен с Анетою был.

Всякий час боле Анетой прельщаясь,
Я почитал всех счастливей себя;
Пышности, славе, чинам посмеваясь,
Их не искал я, Анету любя.

Мог ли искать их любимый я ею?
Ах! ее сердце престол было мой.
Сжалься, любовь, надо мной и над нею
И возврати двум несчастным покой!

Сжалься!.. Позволь нам еще ты обняться
И съединивши уста умереть:
Лучше не жить, чем всечасно терзаться
И в разлученьи любовью гореть.

Как мне не плакать, ах! как мне не рваться!
Можно ли смерти себе не желать?
С милой Анетой велят расставаться;
Душу велят здесь мою покидать.

На что, печальна лира!
Велишь любовь мне петь,
Когда моя Пленира
Велит любя терпеть?

Велит молчать, томиться,
В разлуке с нею жить,
Надеждою не льститься
И только слезы лить!

Сперва друзья мы были
С Пленирою моей;
Все радости делили —
Делил и грусть я с ней.

Мы вместе с ней гуляли
По рощам и лугам;
Мы вместе отдыхали
Под старой липой там.

Когда Пленира пела,
Я вместе с нею пел;
Чего она хотела,
И я того ж хотел.

Но счастье то вкушая,
Сам бед причиной был;
Любви еще не зная,
Я страстно уж любил.

Пленирой грудь томилась:
Люблю! я ей сказал;
Пленира осердилась,
Я всех несчастней стал…

От глаз своих сокрыться
Велела мне совсем;
С душою разлучиться
Велела словом тем.

Неси вздох этот слезной,
Вечерний ветерок!
На грудь к моей любезной,
Под тоненький платок;

А ты, печальна лира!
Дай волю мне стенать;
Мне здесь моя Пленира
Велела жизнь скончать.

Мурза! тебе, я чаю,
Наскучили уж мы,
Киргизские умы?
Я это примечаю:
С тех самых точно пор,
Как ты Фелицын двор
И всех, кто с головою,
Пером своим пленил,
Восхитил, удивил,
Всяк хочет быть Мурзою
Иль батырем у нас
В степи киргизской дикой.
Охоте быть великой
Там надобно у вас,
Далёко за горами,
Чтоб в нашу степь хотеть
Учиться песни петь
И так дружиться с нами;
А всё причиной ты!..
Ну, где с тобой сравниться?
Я слышал: этим льститься —
Пустые суеты;
Не всем Мурзой родиться,
Не всем, как он, греметь;
И нашу льзя ль царицу,
Бессмертную Фелицу,
Бессмертно так воспеть?

А я не строю лиры;
Достойно ей владеть
В себе не вижу силы.
Мурзу не смею петь,
Не смею петь Фелицу…
Как сметь мне из-за гор
Нахальный, дерзкий взор
На нашу взвесть царицу?
В том слава вся моя,
Что мысленно ея
Могу лобзать десницу.