Василий Пушкин - Поэты 1790–1810-х годов

Вакх веселый любит хоры,
Любит пляски, хоровод,
Истребляет злость, раздоры,
Гонит скуку, тьмы забот, —
В юных радость поселяет,
Старым младость возвращает
И любовью всех живит.

Славься, славься, сын Семелы!
Восклицайте все в весельи;
Вакх повсюду да гремит!

Пусть герои ищут славы,
На полях врагов разят —
В недрах тишины, забавы
Мы счастливей их стократ.
Мы счастливы — хоть забвенны.
Наши лавры — плющ зеленый,
Наша честь — побольше пить!

Славься, славься, сын Семелы!
Восклицайте все в весельи:
Вакх повсюду да гремит!

Вакх, мечтой нас забавляя,
Облегчает тем труды
И, надеждою питая,
Учит презирать беды.
Всех равно к себе приемлет,
Всех как братиев объемлет
И блаженство всем дарит.

Славься, славься, сын Семелы!
Восклицайте все в весельи:
Вакх повсюду да гремит!

Если счастие не служит
И наскучил здешний свет,—
Много тот пускай не тужит,
Дружно с Вакхом заживет.
Он беды свои и горе
Сбросит с плеч, как камень в море.
Вакх златой всем век дарит.

Славься, славься, сын Семелы!
Восклицайте все в весельи:
Вакх повсюду да гремит!

Вакх жезлом своим волшебным
Усмиряет тигров, львов;
Хором дружеским, веселым
Музы с ним поют любовь.
Он смягчает и морозы,
На снегах сбирает розы,
Чудеса везде творит.

Славься, славься, сын Семелы!
Восклицайте все в весельи:
Вакх повсюду да гремит!

Вакх — любитель правды строгой,
Он жить правдой учит нас;
Всяк иди своей дорогой
И тверди на всякий час,
Что минуты жизни скоры:
Не успеешь кинуть взоры,
Как всё в вечность улетит.

Славься, славься, сын Семелы!
Восклицайте все в весельи:
Вакх повсюду да гремит!

Что ж? Какие жертвы славны
Мы ему за всё явим?
Эти рюмки и стаканы
Вмиг до капли осушим!
И наместо драгоценных
Приношений, жертв священных,
Станем, станем ввек гласить:

«Славься, славься, сын Семелы!
Восклицайте все в весельи:
Вакх повсюду да гремит!»

Зри! — там звезда лучезарна
В синем эфире,
Светлой протягшись чертою,
Тихо померкла.

Рок то; звезда, путь оконча,
В бездне затмилась:
Смертный великий [253]со славой
В вечность отходит.

Слышишь?.. — Чу! — стонет медяный
Колокол смерти;
Стонет и своды земные
Бой потрясает.

В мирной ограде покоя
Гений рыдает;
Долу повержен, дымится
Пламенник жизни.

Ветви навислыя ивы
Кроют могилу;
Листвия с шумом колеблют
Ветры пустынны.

Лира поэта при корне
Древа безмолвна,
Острый кинжал Мельпоменин
В прахе сверкает.

Муза печальна, трепеща,
Урну объемлет;
Слезы по бледным ланитам
Градом катятся.

Кто извлекает стенанья
Девы парнасской?
Кто сей, над коим тоскует
Дщерь Мнемозины?..

Ужасы хладныя смерти,
Как вы коснулись?
Горе! — певец Мельпоменин —
Шиллер — во гробе?..

Шиллер — пред кем цепенели
Оркуса силы,
Стиксовы воды мутились,
Фурии млели.

Скоро, ах! скоро умолкнет
Звон похоронной;
Камень надгробной истлеет,
Ива завянет.

Где же певец Мельпоменин?
Где его память?
Слава великих — кончина;
Память — творенья.

Гений, как в тверди светило,
Век не мерцая,
Греет, живит, восхищает
Взоры вселенной.

Яркий светильник не скроют
Мраки туманны;
Ночью луна свет приимет:
Узрят в ней солнце.

«Наставь меня, мудрец, как счастие найти?
Тебе, я думаю, оно известно?»
— Ближайших три к нему пути:
Будь подл, но это, знай, и трудно, и бесчестно;
Будь честен, но тогда возненавидит всяк;
Всего же легче: будь дурак.

Когда мерцание серебряной луны
Леса дремучи освещает
И сыплет кроткие лучи на купины,
Когда свой запах разливает
Душиста липа вкруг синеющих лесов
И землю, от жаров унылу,
Свежит дыхание весенних ветерков, —
Тогда, восклоньшись на могилу
Родных моих, друзей, мерцания луны
Я в горести не примечаю
И запах лип не обоняю,
Не слышу ветерков приятныя весны.
Увы! я с милыми расстался,
Все чувства рок во мне несчастьем притупил;
Ах! некогда и я пленялся
Луною в летню ночь, и я дышать любил,
Под свесом липы благовонной,
Прохладным воздухом, — но без друзей и ты,
Природа! вид прияла томной,
И ты утратила свой блеск и красоты.