Пьер-Жан Беранже - Пьер-Жан Беранже. Песни. Огюст Барбье. Стихотворения. Пьер Дюпон. Песни

Когда с отчизною своей прощались мы, {199}
Взволнованным очам в последний раз предстали
Зеленые луга, прекрасные холмы,
Тропинки, родники, пленительные дали,
Крутые берега, обширные леса,
Где тихо спят ветра, иных забот не зная,
Где на ветвях лежит жемчужная роса…
О Эрин дорогой! Земля моя родная!

Но все же сердце пусть сожмет клешня тоски,
Пусть нет прекраснее земли на целом свете, —
На парусных судах уходят бедняки,
Мужчины, женщины и маленькие дети.
Прочь от отчизны, прочь! Здесь беспощаден гнет
Богатой Англии, страны великолепья,
Что уделила нам от всех своих щедрот
Лишь корку черствую да жалкие отрепья.

В чужие закрома несет ирландский жнец
Зерно своих полей, принижен и печален, —
И состригают шерсть не с наших ли овец
Для прославления британских сукновален?
Так отчего же нам в отчизне места нет?
Сосцы родной земли неужто оскудели?
И навсегда ли мы — о, где найти ответ? —
От милых берегов плывем, не зная цели?

Но дует чуждый вихрь со слишком давних пор,
Из поля пахоты он сделал поле брани,
И обратил его безжалостный напор
Мою страну в оплот раздоров и страданий,
Презренья и вражды… И так тяжел ярем,
Что неизбежно день наступит, я уверен,
Когда земля моя прогнется, а затем
Огромная волна поглотит милый Эрин!

И лишь деревьям здесь дано подняться в рост —
Как счастливы они! И как им сердце радо!
О незабвенный край, где гомон птичьих гнезд
Вплетается в шаги пасущегося стада,
Где радостен восход и где закат красив,
Где сладок аромат лугов неистребимый,
Где ручейки журчат по склонам, оросив
Прекрасные холмы Ирландии любимой!

Только детям италийской
И германской стороны
Песни лириков слышны,
Трепетанье струн им близко,
А Британии сыны
Позабыли песен звуки:
Если струн коснутся руки,
Им в ответ начнет греметь
Только сумрачная медь.
Мать гармонии всемирной,
Полигимния, не лирный
Звон, а грубый лязг и вой
Породила в наши годы.
И гудят, гудят заводы
В устрашение природы
Гимн могучий, мировой.

Так обратитесь в слух, внимайте песне ветра,
Вы, дети стран других, и ты, Европа вся!
Фабричных городов клокочущие недра
Вздымают пыль столбом и расточают щедро
Кричащие людские голоса.
Рыданья долгие и вздохи к вам неся,
Гуляет по свету, бродяжничает ветер.
Так вот услышьте, все народы, и ответьте,
Найдется ль музыка на свете
Мрачнее этой и страшней?

Тысячеустая, — все молкнет рядом с ней.
Так мощен этот гул и так инструментован,
Что чуется в нем медь, мерещится чугун.
Как будто шпорами язвимый, неподкован,
Храпит и фыркает бесчисленный табун.
Как будто бык мычит, на привязи тоскуя,
В котлах бушует пар. Пустив струю густую,
Выталкивает он два поршня. И вослед
Колеса вертятся, и перебоев нет.
В невидимом для глаз, отчаянном круженье
Снует бесчисленных катушек хоровод.
Смертельный посвист их, змеиное их жженье
Всё те же день и ночь — никто их не прервет.
Визг облаков сцепленных, железных лап объятья,
Зубчатых передач скрипенье в перекате,
Шум поршней, свист ремней и вечный гул окрест, —
Вот эта музыка, вот дьявольский оркестр,
В чьих звуках потонул стон чернолицых братьев,
Существ едва живых и видимых едва,
Глухие, вялые, чуть слышные слова:

Хозяин! Видишь, как я бледен,
Как после стольких лет труда
Спина согнулась, мозг изъеден, —
Мне нужен сон хоть иногда.
Измучен я дешевой платой.
За кружку пива, за рагу,
За блузу новую могу
На всякий труд пойти проклятый.
Пускай чахотка впереди,
Пускай огонь горит в груди,
Пускай хоть сотня лихорадок
В мозгу пылает ярче радуг,
Пускай умру, пускай жена
С детьми на смерть обречена,
Но в землю лечь со мной нельзя им,
Возьми же их себе, хозяин!

О мать, до чего наша жизнь тяжела!
Нам фабрика легкие с детства сожгла.
Мы вспомним деревню свою, умирая.
Ах, если б добраться до горного края,
До поля, где пахарь в сторонке глухой
Проходит по пашне со ржавой сохой.
Ах, если б пасти у холмистого склона
На травке зеленой овечьи стада!
Ах, как бы согрело нас солнце тогда,
И, вольно дыша у ложбины зеленой,
Сбежав от машины тупой, раскаленной,
Уснем, надышавшись душистой травой,
Уйдем мы, как овцы, в траву с головой.