Владимир Данилов - Дым Отечества

В отставку я уйду без страха,
Не стану жаловаться, ныть,
Отставка вовремя – не плаха,
Не буду причитать да ахать,
Иль умолять на год продлить…
Наглажу белую рубаху,
Заправлю в чёрные штаны…
Судьба моя – совсем не сахар, —
Как звук надорванной струны…
Налью прощальную рюмаху!..
…
Что смог, я сделал для страны!

Зачем нашёптываешь мне,
Заботливый мой друг,
Что я давно сгорел в огне —
Замкнулся жизни круг.

Что мне осталось доживать,
Молчание храня,
Кусок общественный жевать,
Судьбу свою кляня.

Что жизнь ушла без нас вперёд,
А мы – замшелый пласт,
Что мы должны уйти в народ,
Как сброшенный балласт.

Что не в седле уж я давно,
И не рысак мой конь,
Что мне должно быть всё равно,
Горит иль нет огонь.

Не соглашусь с тобой никак,
Не нужен мне диван,
Пока я слышу лай собак,
Идёт мой караван!

И не покину я седла,
Что на моём коне,
Пока мы не сгорим дотла —
Мой конь и я – в огне!

Я хотел бы не знать, что со мной завтра будет,
Но мне Голос сказал: будет всё, как всегда.
Мне б не ведать совсем, кто меня позабудет,
Но теперь-то узнал, где хранится беда.

Трудно будет понять тем, кто рядом со мною,
Что, как в каждом она здесь, во мне, навсегда!
Так уж создан наш мир, что живёт под Луною,
После смерти, как все, ожидая суда.

Суд и в каждом живом в представлении ложном:
Некто – честен, тот – вор, ну, а этот – герой.
Кто-то мудрый заметит порой осторожно:
Ты слова и поступки его перерой…

Посмотри-ка в глаза, что добрей не бывает,
Оцени беспристрастно простые дела…
Как обиду пустую безмолвно прощает,
Часто не понимает агрессию зла.

И готов поделиться последней рубахой,
Хоть она для него бесконечно мила.
Вот за этим и кроется: – ахай, не ахай, —
Лишь таким человечность природа дала.

Но, как правило, их забывают быстрее,
Говорят: подозрителен этот простак!
Ложь, корысть или злобу внимают острее
И не верят в добро для людей просто так…

И, конечно, таких чудаков забывают
Сразу после ухода на вечный покой.
Память жизни добра у людей убивают…
Я хотел бы молиться за их упокой.

Лишь когда востребован, ты счастлив,
Нужен близким, детям и семье.
Тех, кто лицемерен и «участлив»
Вспомнишь словом «житие мое»!
Исповедь та горечью отдастся,
Пожалеешь не себя, а мать:
Как же ты позволил злу подкрасться?
Надо ль было ей тебя рожать?
Такова природа человека —
Состоит он из добра и зла.
Не было ещё такого века,
Чтоб не запустили «в сад козла»!
Берегись завистников слащавых —
Говорливых ласковых, простых.
Им земная жизнь всегда прощала
Суть их дел преступных и пустых.
Выбирай друзей прямых, открытых
И не отводящих хитро глаз,
Не носящих обувь на копытах…
И исполнишь матери наказ.

Я люблю людей негибких,
Честных, жёстких и прямых,
Хоть колючих, да не липких
И душою не хромых.

Трудно жить таким порою —
Часто биты ни за что.
За других стоят горою —
Для себя ни сё ни то…

Я люблю людей бедовых,
Не боящихся утрат,
Ко всему всегда готовых
И не жаждущих наград.

Потерявших, переживших,
Но нашедших и не злых,
Силу духа сохранивших
И по-русски удалых.

Нежных, тонких и ранимых,
Но не сдавшихся тоске,
В час крутой неумолимых,
Русских, преданных Москве.

Я люблю людей бедовых,
Насмотревшихся на свет,
Радость детских чувств медовых
Уносящих в бездну лет.

Я хочу, чтоб люди эти,
Донкихоты простоты,
Вечно жили на планете
Эстафетой чистоты!

О, Россия ржаная —
Синь небес да дороги,
Наша юность шальная —
Холода да тревоги!

Из земли вырастали
На ветрах да в морозы,
Да страницы читали
Исторической прозы.