Юлия Каштанова: Бегущие по звездам

Ночной туман, словно затишье перед бурей,
И вспышка света, словно вызов на дуэль,
И смотрит небо в воду, голову понурив,
Устав от бесконечно суетных недель.
Осенний ветер закатился к горизонту,
Закат распался над судьбою пополам.
А нам ли – браться за тяжелую работу
И снова уходить навстречу всем ветрам?

Не гнутся ветром зарешеченные окна,
А до рассвета еще много ждать часов.
В ушах холодный тяжкий вой никак не смолкнет,
Сплетаясь в тысячи минорных голосов.
Струной разъято опрокинутое небо,
Во мгле ночной не видно вытянутых рук.
Смешались вместе по туману быль и небыль
И тяжким грохотом ответит сердца стук.

Глаза закрыты, и, на голос слепо целясь,
Прицел направлен в зарешеченную даль.
Щелчок – и выстрел. И, смеясь, осколком ересь
Печать поставит на груди «навек прощай».
Победным маршем отгремят шаги и песни
И голос их умолкнет в шелесте травы.
В руках – конверт – ошибка доблести и чести.
И взмахом алого ответ: «Иду на Вы!»

Ночной туман, словно затишье перед бурей,
И вспышка света, словно вызов на дуэль.

Прицел в перекрестье. Врагу не уйти.
Наводка – и залп. И ни тени мольбы.
Не вечно же будет мерзавцу везти,
Теперь уж ему спастись от судьбы.

Сдавайся! Довольно ты с нами играл!
Теперь для расчета черед наступил.
Ты много ли раз на войне умирал?
Зато помяни, скольких ты погубил!

И поздно бежать – все равно не уйдешь.
Теперь ты попался – молись, супостат!
Лишь вспышка огня – и туда попадешь,
Где в тени тебя дожидается брат!

Но голос я слышу: «Оставь его мне.
Ты молод – тебе ли тягаться с таким?
Пойми меня, братец, – ведь мы на войне.
Он мой. Уходи, все оставь нам двоим.»

Я так не хотел покидать этот бой,
Я не понимал странной просьбы его.
К чему ему это? Ведь он – не герой.
И судьбы лишь в Бога руках одного.

Ну, что ж, я уйду, скрыв досаду и злость.
Вдруг – выстрел! Осечка! Неужто не в цель?
Ни разу ему еще не удалось
Стрелять мимо целей иль выйти на мель!

Орудия, к бою! Я то довершу,
Что не посчастливилось другу успеть.
Покончить с врагом поскорей поспешу —
Ему справедливость велит умереть!

Я молча смотрел, как мой враг уходил.
Победа без выстрела – боя сильней.
«Зачем отпустил ты, – я друга спросил, —
Кого мы ловили ни тысячу дней?»

А он лишь с улыбкой смотрел на меня,
На небе вечернем закат догорал.
Лучи, как последние вестники дня,
Трагичный военный окрасили бал…

Господа, я прошу. Господа, преклоните колени —
Покидает нас век и сей мир больше не посетит.
Остывает наш век на погонах солдатских шинелей
И в окопах в пыли пеплом прошлого прошелестит.

Он уходит от нас, уступая дорогу другому.
Пусть тот дик и жесток – не про нас, про других светит он.
И я только во сне возвращаюсь к родимому дому
И вдыхаю сирень в тени мраморных белых колонн.

Облетает наш век над венками на братских могилах
И чадящей свечой над позицией светит луна.
Мы остались одни, мы – изгнанники нового мира,
Не попросит за нас пред судом ни судьба, ни страна.

Опрокинутой чашей сияет холодное небо
И усмешкой фортуны в глазах отразилась звезда.
Я прожил столько лет, а, казалось бы, вовсе и не был…
Пистолет у виска… расставаться пора, господа.

Но как хочется жить! Господа, как же хочется света,
Когда в пыли погони рвешься с выстрелом в черную даль!
Не уйти ль, господа? Не послать бы нам к черту все это?
Молодая эпоха с лица уж снимает вуаль…

Мелким осенним дождем заливает столетья.
Я прохожу мимо вашего дома, дрожи не в силах сдержать.
Веку – жестокость. Глупая жертва, my lady ,
Я вас любил, но зачем же вы так… От судьбы ведь не убежишь!

На витражах холодный капли дремлют…
Наши дороги не пересекутся, как две колеи от колес.
Вы им кричите, my lady , но вам не внемлют!
Боль от утраты: днем – холод, а ночью – подушка мокра от слез.