Юлия Каштанова - Бегущие по звездам

Мне ли, my lady , боли бояться вечной?
Шелк и каменья, волною волос – ваш образ в пляске свечей.
Вашей душе положено быть беспечной,
Ваше страданье на сердце, как шрам от сотни бичей.

Что теперь скажут все ваши друзья и соседи?
Вы так юны и невинны, а я… я не пара, поверьте, вам!
Вы так бледны… Я прошу вас, мужайтесь, my lady , —
Наша последняя встреча, – пожалуй, не время дать волю словам.

Ваше страдания и ожидания – все тщетно:
Я не могу к вам вернуться, тем более так далеко.
Вашей руки на прощанье не жму незаметно
И Ваших глаз избегаю сиянье увидеть во сне глубоко.

Грустно и праздно, каждому ясно, в чем дело…
Так не позволите ль в танце последнем вас покрепче обнять?
Ваши ли пальцы пробуют струны несмело?
Вам ли, my lady , теперь при встрече меня не узнать!

А дождь все хлещет, и резче и резче ветер.
Белое с красным за мокрым стеклом… забава со сталью опасна!
Бросьте играть в эти глупые игры, my lady !
Жизнь – не игрушка, любовь – не вуаль, а судьи всегда бесстрасны!..

Война есть война. Здесь забудут про честь и геройство,
И для благородных порывов на ней места нет.
Кто смел, тот на пулю шальную навряд ли нарвется.
Такого удача хранит, защищая от бед.
Но даже для храброго часто бывает расплата,
И ум или честь не поможет в открытом бою.
Постигнуть любого могла роковая утрата,
И меньше все нас отвечает на голос в строю…

Война есть война – она косит, не думая даже.
Кто был тот, кто нынче лежит на холодном песке,
Кого нынче прочь уводили небесные стражи,
Оставив живых вспоминать в скорби или тоске?
Осталось немного из тех, кто мечтал о погонах,
О звездах, лампасах, мундирах в цветах орденов,
Но старая шпага пылится и свет на иконах
Хранит всех веселых и храбрых отчизны сынов.

Друг, мы на войне. Здесь не место для света и славы,
И время дуэлей и подвигов мимо прошло,
К несчастью. Так мы постоим за сиянье державы!
Надеюсь, что время для вечности нам не пришло.
Рука на курке, и срываются свистом снаряды,
И небо похоже на ситец в руках облаков…
Я даже не думал, что звезды бывают так рядом.
И светят так ярко, как не было сотни веков…

Брат… А на небе не светит осколок луны.
Брат… Я твои различаю во мраке шаги.
Снова навстречу друг другу, пути скрещены,
Словно клинки… Кто сегодня – друзья иль враги?

Брат… мы встречаемся чтобы опять разойтись?
Меч на ладони играет упавшей звездой,
Падают тихие сумерки медленно вниз,
Белым конем скачет свет над прозрачной водой…

Брат мой, кому я поверю в слепой темноте?
Нити судьбы перепутаны чьей-то рукой…
Хватит ли сил обернуться? не спрятаться в тень?
Что привлекает сильнее – мечта иль покой?

Мы не чужие друг другу! Ты вспомни меня!
Нас разделяет не пропасть – ступени две-три.
Не говори мне «прощай» до последнего дня.
Не потушить равнодушью огонь, что внутри.

Меч отложи и мне руку сквозь мрак протяни:
Мне здесь так страшно одной, я боюсь темноты!
Брат… Это слово светило бессчетные дни
Мне до поры, пока вдруг мне не встретился ты…

Брат, оглянись! Это мой голос из тишины
Тихо прошепчет «до встречи» и грустно вздохнет.
Снова судьба. Снова встреча. Клинки скрещены…
Брат… Этот бой не для нас, пока жизнь не уснет…

На дороге ночной – зеркала, зеркала…
В душном городе алом, нелепо смеясь,
В сером бархате неба – была не была! —
Мне хотелось открыть дверь, но падаю в грязь!

Этот город – чугунными стенами фальшь.
Света в окнах не видно – кругом только мгла.
Я бросаюсь средь лиц в мира пестрый коллаж,
Только вместо друзей – тени на зеркалах.

И в глазах – зеркала, и в душе, и в домах,
И сердца, словно пеплом, засыпаны тьмой,
Серый страх, липкий ужас застыл на губах.
Этот город оставлен судьбою самой.

Я сбегаю от тех, кто мне душу гнетет.
Никого не осталось – все пусто вокруг.
Только я и мой враг. И не встанет восход,
И вокруг тишина – лишь сердец перестук.

На бумажном мосту – миллионы фигур:
Но там нет никого – лишь глаза пустоты.
Смотрит тысячекратный зеркальный ажур,
И по краю дороги – кресты да кресты.