Юлия Каштанова - Тропинкой заповедных строк

Ты сражаешься один – и против всех!
Победителем выходишь из сражений.
А враги услышат лишь холодный смех
И звон стали, не узнавшей поражений.

Но тебе порою трудно осознать,
Что другими может властвовать умами.
Ты простишь, но только сможешь ли понять?
Да и незачем себе тревожить память.

Ты уходишь – без дороги не дышать,
Твои песни – все о верности и свете.
Будут только листья палые шуршать
И обнимет в поле теплый ветер…

Ты их любишь, но они ведь не поймут,
Что желаешь ты им счастья и покоя.
Загонять себя бессмысленно в тюрьму
Есть ли смысл? Ведь ты не этого достоин.

Брось грустить о тех, кого оставил там —
Ты рожден для вольной жизни одиночки.
Поклонись лишь на прощание крестам
И уйди, не подарив им даже строчки…

Из любви ты их оставил дальше жить
В этом городе уюта, где не знают
Ни войны, ни безысходности «как быть»,
Где весною на рассвет на улетают…

Им не нужно знать, как трудно одному,
Но защита в миг опасности труднее.
Они не поверят слову твоему…
Но куда у с ними быть еще честнее?..

Вот так уходят лучше – беспечно,
Неслышно и не замедляет шаг.
Они горят и жизнь их быстротечна,
Они не ищут не затрат, ни благ.

Тоску мою словами не измерить.
Оставшись в одинокой тишине,
Так трудно в вечность прожитого верить:
Тем, кто остался – тягостней вдвойне.

Вот так уходят юные – сгорая,
Искрясь бенгальским радужным огнем.
Поэты редкость, вид наш вымирает,
Но не сдаемся, хоть трудней живем.

Пусть в окруженье роскоши и денег
Под дикий вой и с воплем: «На черта…?!»
Уйдет известный миру псевдо-гений:
Его за гранью ждет лишь Пустота.

Но в тишине ноябрьской долгой ночи
Как лист забытый опадет с моста…
Он к нам вернется, если сам захочет,
Нам не позволив верить перестать…

Стань моим огнем – я стану пеплом в твоей ладони.
Стань мои солнцем – я буду твоим лучом.
Стань моим деревом – я буду листком в твоей кроне.
Стань моим морем – я буду твоим ручьем.
Стань моим берегом – я буду твоим прибоем.
Стань моим небом – я буду твоей звездой.
Стань моим сердцем – я буду твоей мечтою.
Стань моей жизнью – я буду твоей душой.

Как быстро поблекли краски
Под пологом вечной ночи…
Как это не удивляет, а лето – увы! – прошло.
Конец нашей доброй сказки
Нет смысла уже пророчить,
И так всем давно понятно: одно не приходит зло.

Как трудно теперь поверить
В открытое сердце друга,
Чьи руки сжимают тросы, скрипящие в синеве.
И горечи не измерить,
Когда, протянувши руку,
Находишь клинок блестящий, оброненный им в траве.

А голос мечты был сладок,
А зов ее был так тонок,
И счастье казалось близким, а жизнь вечности полна.
И этот смешной порядок
Я помню еще с пеленок.
Теперь мне ладонь напомнит искристая седина.

Ах, как мы спеша взрослели,
На жизнь торопясь сорваться,
Стремились познать иное, в душе затаив огонь!
Как много мы не успели,
Стараясь в зенит подняться!..
Теперь же, поняв все это, в груди два сдержавшись стон.

Распахнуты небу руки,
Серебряный тает вечер,
И память держать нет силы, летящую в никуда.
От первых минут разлуки
До самой последней встречи,
Как лента по мирозданью, в мгновенье слились года.

Ты помнишь – их много ль было?
Мы счет не вели столетьям…
Мы знали, что стоит верить, что в самый последний час
Все то, что во льду застыло,
За нас перед ним ответит,
И мир не придет проститься, хоть только в последний раз.

Когда же, затмив сияньем
Иные цветные звезды,
Поднимется ярко в небо сверкающий талисман,
Вы, вспомнив о воздаянье,
Придете, но снова поздно
И, двери раскрыв пошире, мы кинемся в океан.

Ты слышишь, как бьется сердце
В соседнем с тобою мире?
Стираются сны и грани, сливаясь в единый круг.
А там, за хрустальной дверцей,
Забьются еще четыре…
Ты скажешь: «Мы не вернемся.» А я возражу: «А вдруг?»

Я думал, ты зовешь меня,
А ты звала совсем другого.
Все это глупо, право слово!..
И мне не удержать огня.