– Как ты думаешь, кто мог совершить то преступление?
– Кто-то, узнавший ответ, – уклончиво отозвался Мистер Стик.
И в этот раз Цилиндр нашёл, что сказать:
Кто боится
Вдруг раскрыться?
Кто не хочет признавать?
Кто тут злится,
Убедившись,
Что ошибся он опять?
– И снова вопросы, – охнул мальчик.
– Не совсем вопросы, в каком-то смысле это ещё и ответы.
В этот раз слова Мистера Стика показались совсем уж банальными. Он всегда отвечал в одном и том же духе. Это даже начинало казаться подозрительным.
– Ты сказал, что убийцей двигали не совсем обыкновенные мотивы. Что это значит?
– Думаю, это значит, что какие-то его действия были преступно банальными, но он мог бы совершить и что-нибудь необычное.
– Что, например?
– Выдать себя.
– Например, как?
– Прийти на место преступления, заговорить с инспектором.
– Но если бы он себя выдал…
– Никто бы не стал его ловить, – возразил Мистер Стик. – Ведь это самое обычное действие. А полицейские, как и все остальные, обязаны подчиняться закону. Ничего обычного. Никаких ответов.
У мальчика закрались сомнения, но он в силу своего возраста ещё не обзавёлся недоверием к самым близким людям и успокоил себя тем, что друзья никогда не совершают преступлений. И всё же что-то заставило его спросить:
– А совершить убийство рядом со своим домом – это обычное или необычное действие?
– Как знать. Главное, друг мой, я уверен, что ты невиновен. Ты – единственный обычный мальчик среди всех в этом городе. В отличие от злодея, который, хоть и совершил до преступного логичное действие, но всё же поддался своей странной природе. Ты же совершенно обычен, но именно этим для всех жителей нашего города ты и необычен. Я верю, что ты не злодей. Даже так: я знаю наверняка ответ на этот вопрос.
Задумавшись, мальчик не заметил, как Цилиндр вновь начал петь:
Не тот
Умён,
Чей слог
Силён.
Не тот
Стрелок,
Кто жмёт
Курок.
Не тот
Злодей,
Кто бьёт
Людей.
А тот,
Кто убеждён,
Что прав лишь он
Во всём.
– Ну, не то чтобы совсем уж так во всём он прав, а скорее, может быть, напротив, и не прав он вовсе… – начал рассуждать Мистер Стик, даже не дождавшись, когда мальчик его спросит. Тот лишь тоскливо вздохнул, потому что спрашивать и не собирался.
Подумав немного, мальчик произнёс совершенно другое:
– Скажи, Мистер Стик, ведь это сон?
– Ну, не то чтобы просто сон…
– Значит, ты мне снишься?
– Не совсем.
– Значит, я скоро проснусь?
– Ну, я бы не сказал, что так уж скоро.
– Значит, я буду спать ещё очень долго?
– Мой друг, я и этого не берусь утверждать. С тобой никогда не было, чтобы, увидев долгий, почти бесконечный сон, ты проснулся и понял, что дремал всего пару минуток?
– Если честно, не припомню.
– Может быть, ты просто забыл, – произнёс Мистер Стик. – Или нет, не совсем просто забыл, – поправился он.
Тем временем в алое рассветное небо неторопливо восходила «белая королева»…
Старая французская сказка
Я в этот дом вошла, как в пустоту,
Окованную медными цепями.
У птиц сгорали перья на лету.
В саду росли деревья вверх корнями.
Откуда знать: где правда, где обман?
Ведь каждый камень тоже знает что-то.
Сестрица Анна, посмотри: кругом туман,
И голосам не выйти за ворота.
А мне казалось: стены, как стекло.
Я проходила стены, словно воздух.
И ветром в глубину меня влекло.
Меня держали за руки, но – поздно.
Не знаю я, виновна иль права.
В моей ладони уголь раскаленный.
Сестрица Анна, посмотри: растет трава.
И братья слышат голос отдаленный.
Весь этот дом – ни Божий и ни чей.
Прозрачен, но прозрачен только с виду.
Я завладела связками ключей,
Вошла туда, откуда я не выйду.
К ладони ключ прикован навсегда.
Меня накроет волнами прилива.
Сестрица Анна, посмотри: течет вода.
Коней седлают братья торопливо.
Я отыскала чашу под замком.
Ворвался дождь, пергаменты листая.
И в это миг мне был весь мир знаком.
И в этот миг он дрогнул и растаял.
Но в этой чаше был, наверно, яд.
Слепые воды течь не перестанут.
Сестрица Анна, посмотри: костры горят.
И скачут всадники. Но нас здесь не застанут.
Город Палермо затоплен и хочет уплыть.
Дочка аптекаря плачет, чернее цыганки.
78 служанок и 43 няньки
Дружно хлопочут вокруг и не знаю, как быть.
Я буду летать. Но держит земля.
В дальней реке я порезала сердце осокой.
Я люблю короля.
Читать дальше