Array Коллектив авторов: Прижизненные записки Пенсил-клуба (сборник)

Не ссорьтесь, мальчики, пора копать.

Чей это череп?

Выяснить недолго.
Я прихватил с собою ноутбук,
Там установлена одна программа:
Параметры введем – сию минуту
Программа нарастит лицо владельца.

Хозяин черепа – терьер йоркширский.

Не ссорьтесь, мальчики. Уже готово
Утопленницы непорочной ложе.
Оставим на могиле орхидеи:
Красивые – красивой. Спи, дитя!
Спасибо всем, кто в ней участье принял —
И мальчику, и мальчику в очках,
И старикам, что в очереди ныне,
Спасибо, Розенкранц и Гильденстерн!

«Прощайте, Розенкранц и Гильденстерн!
Убойный написал про нас Шекспир том.
Интригу не осилишь без цистерн,
наполненных ядрёным датским спиртом.
Достигнув берегов чужой страны,
вы будете слегка удивлены,

а после – казнены. Меня потряс
доверенный вам дядюшкой приказ,
а выводы буквально изумили.
Полночи я корпел над факсимиле,
сюжет перелицовывал… Печать
из Интернета удалось скачать».

Так бормотал, слоняясь меж кают,
неадекватный принц по кличке Гамлет.
Трещал на нём камзол, что выдают
сироткам в секонд-хенде. Сапогам лет
пятнадцать… Плюс – одышка, целлюлит
и взор полынной горечью налит.

И жизнь не веселит. Ведь поутру
предполагается дуэль с Лаэртом.
И принц уже не принц, а полутруп,
поскольку быть ему дрючком пропертым.
Или не быть? А если быть – то где ж,
раз жизнь – сплошной винительный падеж?

Принц виноват. Намечена дуэль.
Партер гудит, набит, как клуб XL,
когда там декламировал Воден —
ников, но без обиняков
принц говорит: «Какой ужасный день!
Но я же – не маньяк, я не таков!

Жизнь царственных особ окружена
пиаром чёрным, выхлопом зловоний.
Таблоид написал, что мне жена —
Офелия. Навязчивый Полоний,
решив, что он – потенциальный тесть,
задумал в душу, словно в спальню, влезть.

А у меня был глюк, что там – хомяк,
сожравший “Камасутру” с “Капиталом”.
Я дверью хлоп, и папа ваш обмяк
и вдруг по стенке сполз сугробом талым…
К чему он ошивался под дверьми?
Лаэрт, дружок, сочувствие прими!
Что до моей несбывшейся жены —
она была не лучшей из Офелий.
Иные дамы краше сложены.
Однажды наблюдал я в Коктебеле
заплывы петербургских поэтесс.
Вот это – драйв, и катарсис, и стресс!

Офелия твердила, что умрём
мы в счастье страсти, но опередила
меня. Я соблазнял монастырём,
спокойствием, замужеством с дебилом…
Она была готична и бела,
Но так неубедительно плыла!»

Король вскричал: «Я тоже виноват,
хотя жена меня давно простила.
Однажды брат спросил: «В чём правда, брат?»
И я поднёс ему бутыль этила.
Он по-английски выругался: «Shit!
Нет правды на земле! Ведь я – подшит!
Здоровый образ жизни доконал!
Плесни мне, брат, хоть в ухо, хоть в анал!»

«Покойник прав! – заметила вдова. —
Пойду бухну». – «Не пей вина, Гертруда!
Ты горлышко ошпаришь – там Н 2
SO 4в глубине сосуда.
Там KCN, сивушные масла!
Глотнёшь – и станешь самкою козла!»

«Пошто споил ты матушку мою? —
Воскликнул Гамлет. – Эк её колбасит!
Пей с ней на брудештафт!» – «Дык, я ж не пью!» —
«Возьми бокал, обрюзгший старый бассет,
и вылакай отстойный свой настой!
Пускай я стану трижды сиротой!

Лаэрт, засунь перо мне под ребро!
Шекспир любил концовки садо-мазо!
Любовь и смерть, злодейство и добро
на бутерброд трагедии намазал,
решив на кончик шпаги и в стакан,
цианистого калия добавить…
Умрём корпоративно! Вот судьба ведь…
Привет вам, Гильденстерн и Розенкранц!»

Итак, мы снова вместе, господа,
И к творческим свершениям готовы.
Осталось, так сказать, отдать швартовы,
И пусть несет нас полая вода.