Денис Бекин - Космофрения

Я на ветру поднимаюсь флагом,
Тучи пунцовой касаюсь края.
И не такое подвластно магам,
Если открыты ворота рая.
Если трубящие звуки грома
Будят уснувшие кольца змея,
И, содрогаясь, земля от стона
Вновь исторгает наружу зверя.
Имя забытое горло сушит,
Губы царапает, нёбо саднит.
Но этой боли искали души,
Будто железной руды магнит.
Молнии сложат свои узоры
В пустые ладони горящим знаком.
Не уберечься. Не спрятать взора…
Я на ветру поднимаюсь флагом.

Не смотри, что нежен цветок,
Что приветлив его аромат.
Гордость розы шипы хранят,
Каждый – будто бы коготок.
И готовы царапать кожу
До крови багровеющих капель.
Эти шпаги не терпят ножен
И острее турецких сабель.

Но прекрасны жестокие плети,
В лепестки обрамлённые алые.
Мы их любим… наивные дети…
И порезы – потери малые.
Ни к чему сожаления эти.

Ночь собирает мозаику слов,
Как это часто со мной бывало.
Если упустишь мотивы снов,
Видишь, что сутки идут сначала.
Всё безмятежно и тихо тут.
Редкие в окнах горят огни
И фонари. Так сиротливы они.
Или меня на прогулку ждут.
Может, и выйду… второй час ночи…
Выйду из тела, из дома, вселенной…
Если, конечно, терпеть нет мо́чи,
Вряд ли удержат бетонные стены.

Каждое слово сегодня грубое,
Мысли, как плети – и мне так больно.
По водостоку грохочет трубами,
Ветер играет концерт свой сольный.
А в перерывах накатом облачно.
Небо, как будто в дыму сигаретном,
Мне помогает казаться сволочью.
Словно, кино про агентов секретных
Тянется день за игрою в прятки

Но в остальном – всё в порядке

Полном или наполовину – не важно.
Главное видеть систему будней.
Если приходит гроза – не страшно,
Только бы день не похож на судный.

Кому-то опять не хватило дня,
И, вероятно, не хватит ночи.
Я колокольчики с маски снял,
Духов они беспокоят очень.

Тушью пишу на запястье имя,
Выдержит только один удар.
Эту защиту никто не снимет,
Мой иероглиф, как время стар.

Только уверен, не очень нужно,
Просто привычка от айокаши.
Неподалёку, бывает, кружат,
То привлекают их грёзы наши.

Я так давно не вкушаю дыма,
Что лёгкие жадно вдыхают смог.
Пару затяжек и я простыну,
Или, хотя бы, найду предлог,
Чтобы разумно другим объяснить,
Как разрывается тонкая нить
Между кристаллом мгновения дня
И чем-то хрупким внутри меня.

Впрочем, любому знакома ломка,
Острая тяга к своим запретам.
Мысли об этом небрежно скомкаю.
Просто, опять запоздало лето.

Просто, бессонные ночи снова,
А за окном вырастают тени.
Может, голодные рыщут совы…
Может, от волка бегут олени…
Голос шамана не слышат стены,
Каменный лес недвижимо стылый.
Но набухают от крови вены,
И просыпается дух бескрылый.

Он в западне – ему нужен дым,
Чтобы на небо уйти за ним.

Розовый цвет на снегу заметен едва ли,
Каплями лягут цветы у подножия гор.
Озеро гладкое, будто ковали из стали,
Спят лежебоки-тануки в глубинах нор.

Каждому времени года свои печали,
И межсезонье может порадовать взор.
Даже, когда о весеннем тепле мечтали,
Но увидали, как снег заметает двор.

Тропы усыпаны сакуры лепестками,
Тонкие белые линии меж камней.
Это морочил охотника ловкий ока́ми,
Путь отмечая каплями крови своей.

Холодная ночь
на пороге встала,
И, значит, пора
на прогулку мне.
Я шарф намотаю —
почти забра́ло,
А вместо кинжалов
возьму ключей.

Объёмы мыслей
шагами измерить,
Порой, так важно,
но очень трудно.
И если стерплю,
не открою двери,
То утром всё будет
до боли смутно.

И если не выйду —
то давят стены.
Снаружи не очень,
внутри сильней.
Не знает покоя
мотив вселенной.
Ночь на пороге.
Я выйду к ней.

Как много печальных среди молодых,
Одевших на лица угрюмые маски,
Не верящих в чудо, не знающих сказки,
Влюблённых в затёртые мысли других.
Без всякого толка, без пользы, увы,
Они забивают ненужным умы.
И так не желают быть с кем-то похожи,
Меж тем, одинокие рыщут в толпе,
Глазами сканируя встречных прохожих.
Пытаются образ найти по себе…
А в статусе что-то от Кафки такое,
И скорбным нытьём всё пронизано очень.
Набор крайне модный, и дёшево стоит:
Печальные скобочки (((тьма многоточий…