Александр Холин - Ересиарх всея Руси

Сумасшедшее сплетенье
спелых листьев октября.
Ты побудь со мной мгновенье,
ничего не говоря
и не споря со смешеньем
снега с выцветшим дождём.
Мы – заоблачные тени
звёзд, и мы рассвета ждём.
Может, выпадет промчаться
над землёй, вздымая хвост,
а не в космосе скитаться
средь таких же тёмных звёзд.
Под падение – желанье
загадай, покуда жив.
Нам одно лишь оправданье —
октября шальной мотив.
Дуракам опять приснится
наш хрустальный Млечный мост,
и сиятельные листья
оживут в сиянье звёзд.

Перестук колёс, перестук,
или звон в ушах, или звон?
Мир давно пронзил тяжкий звук,
тяжкий звук пронзил, или стон?
Но беда моя – не беда,
если рядом ты в снег и в дождь.
И в голодный год лебеда
уж не вызовет страх и дрожь.
Уж не вызовет смачный дым
недокуренных сигарет.
Я же был всегда молодым,
и умру, поверь, в цвете лет.
Мир опять пронзил тяжкий звук,
и стрела летит вслед за мной.
Перестук колёс, перестук.
Или вой по мне, волчий вой…

Обрывки грязных словоблудий,
как птицы реют надо мной.
И ноты солнечных прелюдий
пронзает тяжкий волчий вой.
Ищу покой, но вместе с потом
исходит злоба из меня.
Я стал советским идиотом,
и всё прошу:
– Огня! Огня!
На грани небыли и были
я распластался в небесах
в клубах слепой Вселенской пыли
но вижу свет на полюсах
не мной погубленной планеты,
не мной распятого Христа.
Я знаю, есть спасенье где-то,
лишь душит душу немота.
Мне Бытие терзает разум
никчёмным смыслом суеты.
Успеть бы лишь сказать ту фразу,
что ожидаешь только ты
на мелком нашем островочке
среди словесных грязных струй.
И не хочу я пулей – точку…
Хочу как точку – поцелуй!

Надоело нежить ворошить
и кофейной гущей разгонять.
Ворожить на то, как стоит жить,
и чего купить, а что продать.
Знать бы мне, зачем весь этот хлам
в рамках человеческого «Я»?
Но мелькает тень по зеркалам,
усекая сущность Бытия.
Зеркало маньячит маяком.
Призраки грядущего зовут
написать поэму ни о ком,
про никем не занятый уют.
Лгут, конечно, что же им не лгать?!
Рушится соцветие страниц.
Зеркало смеётся, словно тать,
голосами праведных блудниц.
Словно чайка, вслед за кораблём
я лечу, предчувствуя азарт.
Выпаду крестовым королём,
иль иконой из колоды карт.

Лекарственной болью октябрь полыхает,
октябрьской болью заполнился ум.
И как ни крути, видно так уж бывает,
что запах лекарства исходит из дум.
Из дум головы. Не из дум Горсовета,
ведь всем думакам на октябрь наплевать.
И боль не проходит. Но, может, с рассветом
я снова смогу над страною летать.
Надсадную боль разметав, словно листья,
я крылья расправлю и снова взлечу,
увижу, как звёзды в пространстве зависли,
и в небе меня не достать палачу.
Но где-то там город, мой ласковый город,
давно захиревший от дум думаков.
Он, в общем-то, стар, но по-прежнему молод.
Мы вместе с Москвой не выносим оков.
Оков словоблудья и думского гнёта,
пора бы столице встряхнуться и жить!
Москва никогда не забудет полёта.
Летать – значит всех, и прощать и любить.

Жизнь моя – всё топь да кочки,
да без ветра флюгера.
Я хочу расставить точки
между завтра и вчера.
Как планета постарела
от вчерашних войн и смут!
Только прошлое умело
в чистом будущем сотрут.
Мутно станет в чистом доме,
где ни грязи, ни болот.
Мысли чахнут на изломе,
но уже не тех высот.
Вот и всё.
Не мысли завтра,
а живи сейчас и здесь,
променяв любовь на злато
или солнечную взвесь!
Есть, конечно, что-то в этом
скудном смысле Бытия.
Тихо крутится планета,
ну, и вместе с нею – я.

Звёзды считая на пепельном небе,
вспомнить не мог о былом,
где разгоняет недужную небыль
нежность пернатым крылом.
Там я считал бесконечные звёзды,
даже не мысля о том
кто этот мир из забвения создал,
чтобы за звёздным мостом
мог разглядеть, распознать и отметить
истину в слове живых.
Жить без любви может только на свете
шизик, подлец или псих.