Евгений Меркулов - Мельницы моего сердца

Своим прозвищем «Великий»
Всем известен я не зря,
И восток, и запад дикий
Знают русского царя.

Я и каменщик, и плотник,
Я и шкипер, и хирург,
Основал я на болоте
Стольный город Петербург.

Не для собственной забавы
Я торговлю развивал —
Чтоб усилить мощь державы,
Чтоб умножить капитал.

За науку шел горою,
Нёс на Русь ученья свет.
А что строг бывал порою,
Так безгрешных в мире нет.

Ради чести, ради славы
Я построил русский флот,
Всыпал шведам под Полтавой
И в Европу дал проход.

Всю российскую помойку
Я сумел перетрясти.
Горбачёву с перестройкой
До меня еще расти!

С улыбкою печальною
Гляжу в стекло зеркальное
И вспоминаю прежние года.
Смотрю на отражение,
И душу рвут сомнения,
Была ли я когда-то молода?

Ах, бывшие любовники,
Корнеты и полковники,
И князь Потемкин – первый среди них.
Орлов Григорий с братьями
И с жаркими объятьями,
И юный Зубов, ветреный жених.

А сколько среди прошлого
Плохого и хорошего —
Всего и не упомнишь сгоряча!
Победные баталии
В походах по Италии
И дерзкий бунт Емельки Пугача.

Я помню, как за ужином
Мне голосом простуженным
Суворов о награде намекал.
И это происшествие
Использовал впоследствии
В своей рекламе банк «Империал».

Года промчались птицею
Над русскою царицею,
Весна давно рассеялась, как дым.
И все ж мое правление
Другие поколения
Потом прозвали «веком золотым».

Орленок, орленок, в последние годы
Россия блуждает во мгле.
Мы оба с тобою из царского рода —
Ты в небе, а я на земле.

Орленок, орленок, мой верный товарищ,
Ты видишь, что я уцелел.
Лети за границу, Антанте расскажешь,
Как нас повели на расстрел.

Орленок, орленок, ну кто мне ответит,
Какая ж вина у жены,
И чем провинились несчастные дети,
Что тоже погибнуть должны?

Орленок, орленок, пожар над державой
И род твой орлиный задел.
Увенчанный славой родитель двуглавый
С российского герба слетел.

Орленок, орленок, взлети над Уралом
Черкни в небе сизым крылом.
Ты видишь, судьба моя «решкой» упала,
А мне так хотелось – «орлом».

Орленок, орленок, как тяжко без славы
Погибнуть в плену, не в бою.
Хоть звали меня Николаем Кровавым,
Но кровь проливают мою.

Орленок, орленок, товарищ мой дикий,
Ковыльные степи в огне.
На помощь спешат и Колчак, и Деникин,
И жизнь возвратится ко мне.

Орленок, орленок, ты будешь смеяться,
Ведь жизнь и в трагизме смешна.
Сперва нас казнят, а потом извинятся,
Такая чудная страна!

Сиреневый туман окутал всю планету,
Кровавая луна над Питером висит.
К товарищу Арманд по Невскому проспекту
Спешу на рандеву, пока Надюша спит.

Пусть город Петроград спокойно отдыхает,
Сегодня я приказ на штурм не подпишу.
К товарищу Арманд под звон ночных трамваев
С букетом алых роз и с вермутом спешу.

Мне этот балаган с интернационалом
Оскомину набил и архинадоел.
Ах, если бы Арманд в ответ мне «да» сказала,
Немедленно в Париж я с ней бы улетел.

Но если я опять увижу в коридоре
Дзержинского шинель иль Троцкого бушлат,
То завтра же, с утра, скомандую «Авроре» —
Она подаст сигнал, и Зимний будет взят!

Я – известный вождь России,
Хоть грузины есть в роду.
И как истинный мессия
К коммунизму всех веду.

Но для тех врагов народа,
Кто сбивает верный шаг,
Есть у нас нарком Ягода,
Есть места, где нет свободы,
Есть тайга и ГУЛАГ.

Припев
«Воронок» у подъезда
Да ночные аресты,
Поголовные зачистки,
Десять лет без переписки,
Муки Таганки,
Подвалы Лубянки,
Ржаной сухарик
Да свинцовый шарик.

Мы, от дедов и до внуков,
Все – советская семья.
Я уверен, маршал Жуков
Мыслит так же, как и я.

А шпионов и троцкистов,
Всех, кто строю ярый враг,
Наши славные чекисты
Расколоть сумеют быстро
И – в тайгу, и – в ГУЛАГ!