Литературно-художественный журнал - Этажи

1.

Сайфутдинов один на Луне

в пересменок
случилась мировая война
даже сперва
не заметил

всё закончилось быстро
не нарушая сна

корабли потерялись
системы слежения навеки отключены
спутники сходят с орбит
а Земля молчит

невооружённым глазом видно —
там всё коричневое теперь
плотными пыльными облаками
все континенты затенены

2.

так проходит
год или, может быть, даже два
у Игоря становится совсем какая-то мутная голова
чувствует себя напряжённо, странно
и однажды лунной ночью
заходит к нему Светлана

говорит: прости, я пьяная
вот, шубу на улице потеряла
хотела поймать такси
но денег мало
прости
можно – говорит – выпить кофе, чаю
а то я совсем уже замерзаю
перебрала
и за себя практически не отвечаю
попью и поеду дальше в место какое-нибудь клубное, злачное
музыку погромче включи, пожалуйста – говорит

и встала спиной к окну
и видно – она прозрачная

3.

потом приходили ещё бывшие соученики, друзья
родители
ещё средневековые франкские правители
и какие-то греческие князья

это никогда не кончится —
говорит себе Сайфутдинов —
ты это уже пойми
лучше выпей лошадиную дозу барбитуратов
маму, Светлану свою неосязаемую обними

будь уверен
шансов здесь нет
ты превращаешься в психа
лучше уж выйди
и где-нибудь в кратере Тихо
широким жестом
шлем сферический отстегни

4.

на всякий случай зачем-то
проверил баллоны, настроил рацию

вышел

как Моисей

впереди своего народа
Сайфутдинов по лунной пустыне
сопровождаемый своими множественными галлюцинациями

остановился в Море дождей
отстегнул застёжки
а ему – ничего

видимо, думает, легко и без всякой муки
я уже умер
но воздуха нет, а дышит

смотрит – вокруг не глюки
а сотня ангелов
встала вокруг него

и поют
в вакууме
и он их слышит

5.

пусть жизнь на Луне скучна, ограничена и убога
и поверхность её безвоздушна, суха, пуста
и Земля теперь, в основном, – безжизненные места

но
Игорь Равилевич Сайфутдинов —
последний живой человек
первый из селенитов
космический старожил

ходит везде без скафандра
молится Господу Богу
за всех
кто когда-то
жил

последние отряды в горах
сбитые из никого

из бывших дезертиров
из резервистов Цахала
из сербских с позволения сказать добровольцев
из американских извините участников отрядов самообороны
из так называемых бойцов британской армии территориальной
из пожилых греков-паломников
из русских авантюристов
из немецких идеалистов
из каких-то местных
в окружении домашних животных

и вот эти расстегнутые
с курами и собаками
пытаются обстрелять 18 дивизий
у Города Возлюбленного

бесполезно
скоро все прекратится

– скажи мне Ицикович
уж не та ли это самая туча?

– нет сладкий
это горит Западный Берег

– Ицикович
какая при этом погода тихая
нет никакого ветра

– уже полгода нет никакого ветра

– Ицик
а хочешь пирога с капустой?
– Давай конечно

давай свой пирог с капустой

в такой обстановке обостряются чувства
слышен внезапный шорох
травы на холме
стрелок
слышит как у него перекатывается в патронах порох
как мелкое насекомое ползет у него в стволе

лейтенант из ограниченного контингента
валяясь в пыли
рваных штанов не стыдясь
в молодое лицо втирает сухую грязь
очень тщательно
пытается что ли думать
что он на сборах

– и что нам ребе сказать об этом?
что сказать об этом?
напоследок что ли
что-то
самим себе
рассказать об этом?

греки говорят об облаке