Анатолий Нестеров - Времена души

Там будут мучить вечные сомненья,
тяжёлое предчувствие утрат.
И если жизнь одно мгновенье —
не стоит взор свой устремлять назад.

Сирень гналась за поездом,
подпрыгивая и смеясь…
Так жертвенно, так боязно
за поездом гналась.

Сирень меня преследует,
кричит взахлёб мне синью вслед:
«Найду тебя по следу я,
тебе спасенья больше нет».

Но вот посадки кончились,
и маленькие, как шмели,
кусты сирени корчились
за поездом, за мной – вдали.

Мои друзья ушли туда,
где тишина, и где покой,
и где дрожащая звезда
совсем не кажется звездой.

Там дни и годы не спешат,
бег времени давно забыт.
И только листья шелестят,
и только вечность говорит…

Музыка весенняя берёз,
звонкая, зелёная, шальная,
за душу пронзительно берёт.
…Улетела юность озорная.

Я едва успел открыть окно
и едва сирень зашелестела,
как внезапно, дерзко, озорно
улетела юность. Улетела,

может быть, в кочующую даль,
вдаль, с тревожным именем «Утрата».
Ну и пусть! Нисколько мне не жаль,
что навечно канули куда-то

самые безумные года,
самые счастливые минуты,
самые – со свистом – поезда,
самые – с надеждами – маршруты.

В грохоте лукавых майских гроз
раздаётся, громы заглушая,
музыка весенняя берёз,
звонкая, зелёная, шальная.

Сегодня небо голубое,
как двести лет тому назад…
Оно такое же, такое,
и золотится вновь закат.

И кажется в лесу порою,
что время замедляет бег.
Всё тоже небо голубое,
всё тот же дождь, и тот же снег.

И сосен сонные макушки
мне шлют привет из прошлых лет.
Гусары пьют, гуляет Пушкин…
Дантес готовит пистолет…

Ушёл в природу с головой,
насквозь пропитан летом.
Я прохожу сегодня лесом
неотразимо молодой.

О, как сюда меня влекло!
Я редкий гость, ступаю робко.
Здесь так таинственно, природно,
легко, надёжно и светло.

Шаги – мои!
Мечты – мои!
Вдали от городского шума,
вдали от смеха и от шуток —
как будто от себя вдали.

С любовью тянутся ко мне
деревья, вырвавшись из плена.
Но всё прекрасное —
мгновенно!
Во всём блуждающий конец.

И, звёздным небом осеняя,
придёт внезапно исцеленье,
и будет грустным возвращенье
в такого дальнего себя.

О наивность простая:
все мечты-
иллюзии быта!
Это часто
о небе мечтают,
когда крылья
к земле прибиты.
Разве можно
вздохнуть облегчённо,
если звёзды
берёшь на поруки,
если бродишь,
навек обречённый
на стихи,
на любовь,
на разлуки…

Не надо прошлое хулить:
в нём были радости, удачи,
надежды…
Всё переиначить
нельзя.
И нам их не забыть.

Не надо прошлое жалеть:
в нём были боли и утраты,
печали, каверзные даты —
их не забыть, их не стереть!

Сумело прошлое прошить
и снова растревожить память.
…Да, что-то было между нами,
порою трудно с этим жить.

Этой жизнью и нежной, и грубой
из седла я не выбит пока,
будут тайной любимые губы,
будет тайной любимой рука.

И пока я живу, не растаял
и ещё кувыркаюсь в годах,
для меня ты единственной тайной,
неразгаданной будешь всегда.

Как птицы в клетках
бьются годы
в тревожной клетке века.
Сто равномерных бьются раз.
Тряхнёшь после дождя
(в слезах вся) —
ветку —
и капля, словно год
о-
бор-
ва-
лась.

Мы в спорах истину родили.
И вот явилась без прикрас.
Искали мы её, любили,
пока она не знала нас.

Сквозь папиросный дым,
устало
явилась,
застилая мир.
Нам истины так не хватало,
пока её не знали мы.

Теперь предстала в полной силе:
виднее мысль,
яснее вздор.
Зачем мы истину родили?
Куда приятнее был спор!..