Артем Голиков - Темная Материя (сборник)

Ибрагим, скинув черкеску, блестящую серебряными газырями, и перехватив длинные усы ниточкой, точил булатный нож. Вторая баба, которую сильно попортили собаки, лежала подле на траве, стреноженная, и листала журнал «Хелло!». Ибрагим выкатывал глаза, что-то напевая, и приятный свист затачиваемой стали летел вслед за дымом костерка к осеннему небу.

– А что, Ибрагим, хороша ли баба?

Кое-кто из джентльменов уже переоделся и со стаканом коньяка в руке спустился во двор проведать жаркое. Белый пробор лихо пересекал черные лаковые волосы.

– Очынь хороша, барин! Из этой баба буду пилов делать! Еще репа возьму, зира возьму, немного нут возьму, красный перец для запаха! Смотри, будешь кушать бабу, барин, язык не проглоты!

<���описание природы></описание природы>

Большой стол накрыли прямо под небом, подложив кое-где доски, чтоб ножки не утопали в мягкой осенней почве.

Плов ели руками, запивая хорошим Саперави и водкой.

Кинза, помидоры, крупная соль и тонкие кольца лука составляли закуску.

– А что, господа, слышали ли вы, что бабу можно эть?

Фердинанд расколол мозговую кость предплечья и понюхал густой ароматный пар.

– Да-с, бабу, как и любое млекопитающее, можно эть. Я вот пробовал эть бабу, когда служил в Бессарабии, и нашел ее куда нежней козы.

Джентльмены, разгоряченные спиртным и прозрачным осенним воздухом, загоготали.

– Да, ее можно приручить и сделать другом, взять в дом.

За столом повисла тишина. Ножи перестали звенеть о тарелки. Где-то далеко в осеннем бору переговаривались сороки.

– Что вы стихли, как на похоронах? Я имел в виду козу.

Громкий смех, как ливень, обрушился на поляну.

Джентльмены корчились, сгибаясь и разгибаясь, хлопали друг друга по спинам, показывая рты с непрожеванными кусками мяса, проливали из стаканов, роняли тарелки и стулья. Ибрагим, все еще в фартуке и с подвязанными усами, гоготал так, что клетчатый платок его весь промок от слез.

Перестать смеяться было им решительно невозможно, но если бы джентльмены вдруг остановились, хотя это и не было возможно, но если бы они на миг затихли, то услышали бы, как в своей деревянной клетке, оставив «Дом-2», тоненьким голоском хихикает вместе с ними розовая чумазая девка.

– Вы славный парень, Джонатан, сожалею, что вам досталось так мало.

Краснорожий деревенский нотариус не слишком усердно изобразил сочувствие, протягивая мне желтый конверт с ключом. За спиной хихикнула какая-то из тетушек.

К моему горькому разочарованию из всего обширного дядиного имущества мне в наследство достался один только блог.

Дядин блог оказался суровой старинной постройкой, потемневшей от времени и непогоды. Аллея старых лип, покрытых пустыми вороньими гнездами, вела к нему от церковного кладбища.

Я вскрыл конверт, и мне на ладонь выпал небольшой медный ключ с надписью qwerty12345 на круглой головке, который не с первого раза отомкнул древний замок.

Наследство мое представлялось мне все более никчемным.

Было за полночь.

Я сидел в дядином блоге и копался в записях. Тяжелая мрачная облачность быстро бежала по небу (размытая луна редко мелькала в прорехах туч), да ветер выл в трубе угасшего камина.

Вдруг я отчетливо различил тихий стон. Даже не стон, а всхлип, с которым прочищают больное горло.

Я поднялся и на ватных ногах обошел блог, заставляя себя заглянуть в каждый пост.

Шаги мои тревожно звучали в пустом помещении. Сделав круг, я вернулся к креслу, в котором сидел, и к ужасу своему заметил, как какое-то существо при моем приближении отпрянуло за спинку.

Успокаивая себя, что это один из кладбищенских псов заскочил ко мне на огонек, я поднял кочергу и на цыпочках принялся обходить кресло, держа свечу в левой руке.

Густая тень медленно чертила круг, отступая от мигающего пламени свечки.

Собака (если это была собака) вот-вот должна была показаться в полосе света.

Я приготовился как следует наподдать ей, как вдруг высокий костистый мертвец, шафранно-желтый, в черном старомодном костюме, резко поднялся из-за кресла и, прежде чем я потерял сознание, добавил меня в друзья.

«Почему мы боимся мертвецов?

С технической точки зрения, мертвец – никудышный противник.

Годы пассивного лежания в гробу не прошли для него даром: он слаб, вял, неловок, кроме того, плоть его полуразрушена и не защищает внутренние органы так же хорошо, как прочные ребра живого.