Владимир Лукашенко: Я начинаю разговоры с тишиной

Шумит соломенная крыша,
Чернеет на пригорке дом,
И темнота, как будто дышит,
Живая, прячется кругом.

Луна восходит над Землею,
Прорезав светом мрак ночи.
Ничто не трогает покоя,
Все та же тишь и звезд лучи.

Много дней и упоительных ночей,
Темных вечеров, кошмарных снов,
Радости и горя, свет свечей,
Снега, бурь, дождей, степных ветров
Пролетело, пронеслось в далекий край
Прошлого, безвременно ушло.
Кажется, что позади нас – рай,
Памяти чуть грустное тепло.
Настоящее – текучка дел,
Не уловишь, хорошо иль плохо,
Не оценишь бренности предел
И на жизнь не перестанешь охать.
Будущее – дымкою вдали,
Синей бирюзою моря.
Счастья белые, как айсберг, корабли,
Рифы и водовороты горя.
Может кто предвидеть, что же там,
Там за горизонтом бытья неба?
Там в окне грядущего без рам,
Может, несвершившаяся небыль?
Или путь до горизонта вдруг,
Как светящаяся лунная дорожка,
Оборвется, не поможет друг,
Опоздает, на чуть-чуть, немножко…

* * *

Глупо думать в жизни о былом,
Глупо вспоминать былые раны,
Так же глупо, как о будущем своем
Думать… глупо, и не по карману.
В жизни есть одна валюта,
Есть один предел безрукий, —
Холод адский, холод лютый,
Неуютный, может, скука?

* * *

Все живет, пока ты жив,
Гадок мир и суетлив,
Жуток он до синевы,
Шум железа, рев толпы,
Жест,
Удар,
Строка судьбы,
Кораблю причал.
Жив – живи,
Погиб – живи,
Вот начало всех начал.

* * *

И опять…
О! Не свершившаяся небыль!
Чуда ждем всю жизнь, весь день.
На диване теплом,
с ртом, набитым хлебом,
Мысль о чуде нагоняет лень.
Вот свершится, подойдет, подъедет
Для кого машина, для кого любовь,
Подлетит на крыльях,
Дух согреет,
Душу вымоет,
Очистит кровь.

Но мечта прекрасна и спесива,
Лишь коснешься краем – убежит.
Удержать, остановить не в силах,
Но жива она, – и ты остался жить.

* * *

Мы о жизни мечтаем небесной
И в предверии чуда живем,
Все нам кажется неинтересным,
Все чего-то счастливого ждем.
Ну а прошлое – тоже, как чудо,
Убежавшее в даль прошлых лет.
Счастье, – кажется было, иль будет?
Почему же сейчас его нет?
Не умеем ценить мы мгновенья
Жизни нашей, на радость скупой.
Только лишь на пороге забвенья,
Перед холода дуновением,
Уходящим вперед поколениям
Завещаем: «Будь проклят покой!»
А сейчас пусть не трогает время
Наших жизненных, маленьких ран,
Пусть облегчит тяжелое бремя
Этот детский наивный обман:
«Завтра будет милей, чем сегодня,
А вчера было хуже, грустней.
Счастье, радость, – когда вам угодно…
Может быть, через несколько дней?
Но не сегодня… Сейчас шумы быта,
Дел хлопотливых по горло, вагон,
Нервы натянуты, фразы избиты,
Словно сегодня – судьбы полигон.
И эта точка отсчета «сегодня»
Нитью пройдет, хоть держись – не держись.
Будем счастливы – когда вам угодно,
Но не сегодня…
Да здравствует жизнь!

Меняя тембр и тон,
Не громко,
Запел араб,
И голос ломкий
Из жаркой Азии мне слышен,
Как будто мир пустыней дышит.
Встает, раскален до красна,
Огромный шар, лазурь ясна.
С мечети стройной и прямой
Несется голос молодой,
Встречает утро – Божий дар
И солнца воспаленный жар.
Он славит жизнь, зовет нас к миру,
Спокоен он, любимец лиры.
Слога звенящим языком
Слетают вниз, спешат тайком,
По закоулкам темным града,
Зеленым и тенистым садом,
Пробраться к людям, рассказать,
Что солнце встало – хватит спать!

Мой спутник унылый
в судьбе безотрадной
О чем-то вещает, о чем-то кричит,
О чем-то сообщает, что в мире неладно,
Но не отвечает и часто молчит.
Тогда со стенами советуюсь тихо,
Квадратные стены, картинны они.
Что мне в ответ?
Немая шумиха…
Так, тянутся долго безликие дни.
Но иногда диалог завожу я
С белым, холодным прозрачным окном.
Веткой качая, не отвечает,
Когда захожу я
В умолкнувший дом.

Вещи безлики,
И их отреченье
От многогранной мирской суеты
Дарят на миг, в минуту забвенья,
Цену и облик покоя черты
Меж суетой и пределом мечты.