Владимир Ильичев (Сквер) - Голы онфлайн

Таких как ты – семнадцать-восемнадцать,
с учётом ряда фейковых страниц.
Все статусны, как пачка ассигнаций,
все могут показать – не верх, так низ.

Вот это да. А если мы запросим
мои, для понта, имя и фамиль?
Вот это да – без шуток. Триста восемь!
И что я не какой-нибудь Камиль?

Ой, нет, Камилей тоже – лес да поле…
Но я-то… ёлки… более трёхсот!
Бежать. Бежать! Бежать от жалкой доли,
я для тебя и так – не высший сорт.

Бегу. Плечом толкаю цветовода.
Дал руку. Он с букетом. Кровь. Шипы…
И голос: «Повторяется погода,
но вы – таких не может больше быть.

Бери!…» А розы разные в букете,
оттенков не поймать, не перечесть,
Всего три лепестка в едином цвете —
как мы с тобой, как наша доля цвесть!

И дал на интернет, кудесник рыжий,
позднее сдавший место декабрю.
Прими же эти семь четверостиший,
мне сказано «…Дари!» – и я дарю.

«Девушки в сетчатых платьях!» —
ньюсов пиявится нить.
Видимо, надо ипатьих
этих, в авоськах, ценить.

Лайкать на полную силу,
в страстный нажим репостить.
Каждому фронту и тылу —
порох, патроны, пластид!

Зримо почти чувство локтя,
все – по фронтам и тылам!
Только предатель Володька
снова включил антиспам.

Что ему ньюсы ипатьих,
что ему штамп «дезертир»?
Анька в зелёненьком платье —
безоговорочный… мир!

Мало ли, что там под платьем,
если не в сетку оно?
Боеприпасы на складе,
но – где война – там темно.

Вы холодны, Зима, но так ли это важно?
Я сын Весны, во мне достаточно тепла.
Спонтанный шаг – и ваша честь не только ваша,
все ваши кони потеряют удила.

Все ваши козыри нещадно будут биты,
я подсмотрел их, и забыл, и вспомню вновь,
Весна такие может вытворить кульбиты…
наивно ждать безгрешной кармы от сынов!

Вы холодны, волшебны, дивны и жестоки,
я сам такой же, поначалу, и потом,
лишь буду жать из нашей схожести все соки,
пока не ляжем разной дымкой об одном…

Когда вы снова предпочтёте сбоку Осень,
я не напомню вам того, что бока – два,
я буду шага ждать от вас, и на морозе
моя остудится… до завтра… голова.

Мне прислали много денег.
Триста сорок пять рублей.
Завтра будет понедельник.
Завтра – будет! Айм окей!

Слышал, ты, кипучий доллар?
Завтра я в который раз —
отнесу тебя на холод,
на снежок. Сойдёшь за наст.

Я по насту добираюсь
до села Бутылкин Пэт,
где хожу и побираюсь,
как глаголенький поэт.

После еду на попутке —
на Пегазе, стало быть,
в город, якобы к Анютке,
нет, ещё бабла добыть.

Покупаю твой ошмёток,
подороже продаю.
Рядом – сразу много тёток,
«как дела?» и «ху а ю?».

Слышал, ты, липучий доллар,
я твоих зараз видал,
переводчиц вверх подолом…
Злые, страшные – беда.

Рядом также много бывших
и неношеных друзей,
на своей лафе оплывших
либо тощих – без моей.

Не до них, я дую в Кремль,
хоть не с «Дружбой», но с пилой,
и пилю там – ну а хрен ли —
всё подряд, крутясь юлой.

За хорошую работу
получаю аусвайс
под стаканчиком компоту.
Не беру. Компот. Не айс.

По бумажке пропускают
на Пегазе даже в Рай,
так что мы, лягая Скайнет,
посещаем Гранд-Вайфай.

Я, фантом ты мятый, Богу
долг мой – вечность отдаю.
Без апломба. Понемногу.
Не магнат. Не «ху а ю».

Соглашаюсь, пьяным занял,
надо ж было столько взять…
Ладно Бог – пушист, как зая,
прост, как три, четыре, пять!

Отдаю – и в дом поэта,
в крем из редьки без брюлей.
Завтра мне пришлют за это
триста сорок пять рублей!

…А из той строки Анютка
правда в городе живёт.
Как-нибудь моя попутка
и к Анютке завернёт.

Это если долг отдам я,
домик путью обновлю
и куплю момент гаданья
вечным: … (хочешь в крем – брюлю?)

Тебе идёт – играть, носиться с детворой,
ты и сама – дитя, нежнейшее созданье…
Плохой герой и положительный герой
в игре всегда, легко меняются местами.