Яна Солякова - Дырявое ведро. Стихи

И не могу про новый день собраться с мыслями.

И новый мир опять вокруг. И всё потеряно.

Воздух пахнет дождём, лопухами и ласковой пылью.

Воздух пахнет спокойным теплом и задумчивым летом.

Но по рекам чернеющим синие звёзды уплыли

И растаяли снегом за мутными тучами где-то.

Рассыпается дом непрестанно, почти незаметно.

И по рекам, по рекам, по тёмным протокам уходит…

Эта осень, мне кажется, будет сухой и бесцветной.

Даже волки мои не мечтают уже об охоте.

Покидают меня, убегают на дальнее небо опасные звери,

Я со всем соглашаюсь, пустая, незлобная и никакая…

Отключаю совсем телефон, запираю железные двери —

Непривычно и страшно, когда тебя бросила стая.

А все думают: лето ушло, от того неуютно и грустно…

Но сжимается сердце от странной и страшной потери:

Убегают, уходят на небо по звёздному руслу

Мои самые дикие, самые яркие звери…

Ненавижу дочитывать книги!

Особенно – Стивена Кинга.

Особенно – «Тёмную башню»,

Которую ищет Роланд,

Особенно, если в сердце

Тёмный застрял осколок

От этой проклятой Башни…

И – что же?!! И – как же дальше?!!

И где этот мир остался?!

За сетью далёких станций?

ХА! Если б всё так просто!

Нужный найти перекрёсток,

Сесть в подходящий поезд,

Двери открыть рукою…

Хожу тут одна, беспокоюсь…

На двери смотрю с тоскою…

Беда моя, что не верю

Я в эти дурацкие двери!

А мир-то, действительно, «сдвинулся»!

И Роланлд всё ищет Башню…

А я – в постоянном минусе —

Сон вспоминаю вчерашний.

Он где-то идёт по свету,

Чтобы спасти вселенную,

А я читаю газету

и ни черта не делаю!

К поэзии прилагается

Пегас

Или просто резвая

Лошадь с набором аллюров

Блестящая, потная, яркая,

Гремящая честно подковами

По разуму спящих читателей.

Поэзии также положены

Одежды из бантов и рюшечек

И пуговки симметричные…

А у мужчин, естественно,

Мечами декоративными,

Доспехами и погонами

Успешно они заменяются…

Не суть!

Поэзия упакована,

Как курица в перья, в образы.

Как дама, в роскошные кружева

Наряженная и блестящая,

Гремящая ритмом породистым,

Она производит верное

Огромное впечатление.

Большое такое, приятное,

Хорошее впечатление.

Добротное и приятное,

(я повторюсь, что приятное,

Ну, раз оно правда – приятное)

И сильное впечатление.

Но если однажды встретите

Вы где-то Поэзию

Голую,

Лишенную платья и лошади,

Ужасною в откровенности

Своей и слегка сумасшедшую…

(возможно, сначала покажется

Она вам такой сумасшедшею.

Ведь разве возможно Поэзии

Идти босиком по мусору,

Подошвы царапать, и глупые

Слова заставлять так выглядеть,

Как будто они бесценные

Сокровища!

А вы сами видели только что:

Она подобрала с окурками

Эти слова

И мёртвые перья больных голубей

Стряхнула и руки грязные

Вытерла о живот…)

Ужасна в своей откровенности!

Ужасна в своей откровенности!

Ужасна в своей откровенности!

И, чёрт побери, все лошади,

Гремящие и прекрасные,

Не стоят того непонятного

Щемящего замирания,

Когда ты соприкасаешься С живым.

Они, как щенки или кошки, приходят и просятся в дом.

А ты убегаешь, спешишь по серьёзным делам.

А ты говоришь им: «Потом… Приходите потом…»

И снова под локоть тебя суета увела…

Они, словно серые птицы, летят за тобой вдалеке.

Их даже не видно… Но чувствуешь ветер сквозной.

И знаешь, что только что он побывал на реке,

Где лодка, стрекозы, где лень и полуденный зной.

А образы… Что же! Они посидят, подождут…

Глаза их испуганно-кротки, и коротки дни.

И если они убегут, то совсем пропадут.

Ты знаешь, они не способны… они не умеют одни.

Пусть формы грубЫ, кособоки для этих несбывшихся душ…

И просто не можешь ты всех подобрать и спасти…

Но ты их впускай! Подбирай отраженья из луж,

Не думай, что нечем кормить, что нельзя привести…

Ты их заверни в тишину и совсем телефон отключи.

Ты двери и окна открой, прогони, хоть на время, дела.

Ты чувствуешь? Слышишь? Проснулись, забили ключи…

Нетронутым снегом сияет страница бела.