Борис Нестеренко - Суворов с нами. Дело

В строю мы отличились —

Мы были выправкой горды,

Училищем годились.

Лишать кадет их «строевой» —

Как расплеваться с ними,

Да будь кадет полуживой —

Он строя не покинет!

А шик и форс кадета в том,

По воинской науке,

Чтоб не стоять с открытым ртом,

В карманы сунув руки.

Чтобы и выправку иметь,

И каждой мышцею владеть,

И эту выправку свою

Являть и в шаге, и в строю.

Без подготовки строевой

Всё обернётся ерундой,

Без этой самой подготовки

Кадет не воин – хрен неловкий…

О вкусах я не говорю —

Они любыми могут быть,

Но как оркестр играл «Зарю»,

Мне и до смерти не забыть!

Вот звуки гимна отзвучали,

Потом внезапно, как судьба,

Бой барабанов, и в финале

Поёт волшебница-труба.

Мотив-то вроде безыскусный,

А в душу рвётся напролом,

И я, воробышек безусый,

Себя вдруг чувствую орлом!

Оркестр играет две минуты,

А я стою, непобедим,

Глаза блестят, аорты вздуты,

В крови сплошной адреналин.

Давно уже я не в строю,

Но навсегда запомнил я,

Как исполнял оркестр «Зарю»

В кадетских летних лагерях.

Шинельку чёрную обрезав

Так, что почти был виден пуп,

Я по-суворовски был дерзок

И, как теперь я вижу, глуп.

Но чем тогдашний ум мой мерить,

Когда я, намочив штаны,

Тянул штанины на фанере

До непомерной ширины?

Матросский клёш, в обтяжку ляжки,

Шагаю фертом, нос задрав,

И – прочь пружину из фуражки,

Фуражку стильно изломав.

Топчу индийскими туфлями

Асфальт, блестящий, как стекло,

Иду с ближайшими друзьями

К девчонкам в ЦПКиО.

Всё это, помнится мне, было

Каких-то сорок лет назад,

Меняли шило мы на мыло,

Кромсая чёрный свой наряд.

Но таково влиянье моды

На неокрепшие умы —

Жизнь по Уставу не свобода,

В душе свободны были мы!

Какой там Зайцев и Юдашкин?!

Мы, вставив ниточку в иглу,

Творили сами моду нашу

В ночной казарме в СВУ.

Ах, поцелуи до рассвета

На лавочке ночного парка

Половозрелому кадету

Казались сказочным подарком.

Дендрарий, помнишь эти ночи,

Когда, презревши дисциплину,

Я целовал деви’чьи очи

И гладил выгнутую спину?

За эти ласковые взоры,

За эту шёлковую чёлку

Я уходил через заборы

В очередную самоволку.

И ничего я не боялся,

И ни о чём плохом не думал,

Когда с девчонкой обнимался,

На все уставы молча плюнув.

Мне боком вышли те походы

И не сыскать теперь ответа,

Куда ушли так быстро годы

И где теперь девчонка эта?

Но знаю, помнит всё Дендрарий,

Ему за это в каждой строчке

Я бесконечно благодарен

За те волнующие ночи…

Привет, вместилище воды

С зеркальной гладью из слюды!

У друга верного на даче

Мы под пивко весь день рыбачим.

Презрев заботы и труды,

Приехал я на Увильды,

Мне друг сказал, что от болезней

Рыбалка всех лекарств полезней!

Здесь от душевных тяжких ран

Умчит меня катамаран —

Сиди, педали нажимай

И уплывай в счастливый край!

Как славно здесь, едрёна вошь,

Жаль – от себя не уплывёшь…

Не допета песня,

Не допита водка —

Что-то нам невесело,

Не до шуток что-то.

Кончилась побывка,

И билет в кармане —

Расставанье близко,

Душу гирей тянет.

Ведь с минуты первой

Жили мы, как баре —

Пел для нас Валера,

Толик – кашеварил.

Баня нас встречала

Веником и жаром,

И рука крепчала,

Поддавая пару.

А потом с разбегу

Из парной – да в воду,

Хорошо Олегу,

Здорово Володе!

Эх, скажу я без балды,

Хорошо на Увильды:

Хочешь – парься, хошь – рыбачь,

Хочешь – водочку фигачь!

Хочешь – налегай на чай

И стихи свои читай,

Не стесняйся братцам

В верности признаться!

За столом накрытым

Из краёв неблизких

Собрались пииты,

Доктора, артисты,

Штурман, военкомы,

Бизнесмены в шортах

Встретились, как дома,

Сбросив лет по сорок.

Было, что послушать

И про что сказать,

Млели наши души,

Молодела стать.

Вот и не заметили,

Словно ребятня,

Как промчались эти

Памятных три дня!

Растревожив сердце

Памятью былого,

Оборвалась песня,

Запоём ли снова?..

Червяк. Заброс. Опять поклёвка.

И снова в воздухе чебак.