Анастасия Зайцева - Сны должны становиться явью. Сборник осенних стихов

как жалко слов
несказанных, убитых
жестоко скомканных и сунутых в архив
как жалко слез
так мотовски пролитых.
как жалко помнить, вроде бы забыв.
и дом пустой. и свет дрожит. и голос
вибрирует в разбитых зеркалах.
как жалко слов… когда-то я боролась,
и верила, и рыскала впотьмах.
крутила диски в каждой телефонной будке,
сначала диски, после – кнопки, sms…
в июне – снег, а в марте – незабудки
искала, апогеем всех чудес.
а нынче жалко слов. и вязок дым табачный,
бродящий по-хозяйски по кухне вслед за мной.
я без любви пуста, как пиджачок невзрачный,
с комком забытых слов, забытых в нем давно…

От двери до двери, от порога к порогу
для кого-то жизнь, для меня – дорога.
Размыкаю кольца брелоков, и ключик
в темноту летит!… Мой счастливый случай.
Осенью дни так ощутимо короче,
что не успеешь кофе допить, как уже пахнет ночью.
Не успеешь долюбить, приняв с губ самый сладкий стон,
как уже утро серое срывает покровы с тех, кто влюблен.
Переходя с зеленой ветки на синюю, забываю о времени.
Улыбаюсь, изучаю метрополитен, как будто впервые
его вижу. То ли мир стал лучше, то ли ухудшилось снова зрение,
но мне все краски – ярче, а серое небо – невыносимо-синее.
И пусть октябрь скоро сотрет поцелуи солнца южного
с моих плеч и скул. Ты же будешь их целовать
как и прежде, сто лет назад, двести… мне нужно
верить в это всем сердцем. Верить и ждать.
От станции к станции, до конечной точки
я доберусь и, надеюсь, не из последних сил
обниму тебя. И пускай коротки дни и промозглы ночи…
Я согрею тебя, а ты и дальше будешь любить меня так, как любил.

Я отвернула лицо. Я в спячке. Осень.
Холодные капли дождя на ладонях стигматами.
Мне все равно, что за реки, куда и зачем нас уносят.
Не ищи меня взглядом и голосом, сыском и картами.
Я закрыла глаза. Не смотреть все равно что не быть.
Вот штрихи на руках, на замерзшей воде, утомленном асфальте?
Тонко, пальцами, будто вслепую по линиям плыть,
Представляя себе: есть миры, неподвластные картам.
Упереться в кирпич… Нет, скорее в бетон!
Холодней он, и нет в нем ни страсти, ни чувства, ни жизни.
Камнем тянут на дно непрожитые несколько тонн
Моей нежности и – бездыханных – «могли бы».
Ты молчишь. Небо хмурится. Скоро зима, но – без снега.
Скоро близкие станут чужими и наоборот:
Незнакомцы возьмутся дарить тебе сладкую негу…
Я закрыла глаза, двери в душу и в лето… И рот.
Замолчать…
Это я отвернула лицо.

Сменить адрес, телефон, отпечатки пальцев.
Скрыться из виду и из эфира.
Даже в воспоминаниях не оседать, не оставаться.
Перенести себя на теневую сторону мира.
Изменить свой смех, причину для слез, тему для шуток.
Оторваться от погони твоих привычек и твоего комфорта.
Если понадобится, вживить себя в проститутку,
В бродягу, убогую, в кого-то второго сорта.
Только убежать от тебя, от твоего черного цвета.
Ходить в церковь и ставить свечки за упокой прошлого,
Бросать во все кепки на паперти все, что в наличии есть, монеты
И, прощаясь, желать вполне искренне: «Всего вам хорошего!»

Метро никогда не поет, только шумит.
С тобой я могу говорить, не раскрывая рта.
К пятнице мои глаза и кожа имеют жалкий вид.
Мне ничего не хочется, ни умирать, ни летать.
Мембрана широкобедрой лампочки дарит свет,
Но кто-то украл его из моих глаз.
Мой слог превратился в трели мелких монет
Сорванного в дешевом баре джекпота избитых фраз.
Зачем идти, говорить, петь… Лучше зимний сон!
Лучше не видеть как падает красная ртути черта —
Вертикально строго, вдоль плоскости темных окон…
Когда ты положишь трубку, во мне прорастет пустота…
Говори же со мной, хотя бы.
Я – твой… Я в зиме зябну.
Поцелуй оставляет на губах вкус металла.
И это «ту-ту-ту»… Отбой.
Я устала.