Николай Тимофеев - Русь в поэмах - Сыновья Святослава. Князь Владимир ищет веру для Руси…

Враждуем мы с братом – страдает народ.
Что брат мне уступит, то я и возьму,
Одной ведь мы крови, авось не убьёт»

Владимир в отцовом сидел терему,
Но вышел во двор и встал на крыльцо,
Когда донесли о подходе ему.

Пылало решимостью князя лицо,
Надумал убить без причины он брата.
К убийству Добрыня склонил подлецов,

Боярская так же решила палата.
К воротам поставили двух палачей,
За жизнь Ярополка обещано злато.

Промолвил Добрыня: «Ты, князь, не жалей,
Без меры о жертве, племяш, не тужи,
Свербит на душе – медовухи налей.

Все земли вселенной окрепли на лжи,
Твой предок великий Вещий Олег
За пазухой также вот прятал ножи,

Но славою вечной покрыт человек.
На берег завлёк он Аскольда и Дира,
Князья без мучений свой кончили век.

Олег стал грозой христианского мира,
К воротам Царьграда прибит его щит,
С дружиною верной дошёл до Каира.

Оставишь живого – нам смута грозит,
На зыбком болоте взрастает измена.
Да будет один во спасенье убит,

Иначе завязнем в крови по колено»
Тщеславие князя Добрыня возжёг,
И раз уж немыслима дел перемена,

Задобрен впоследствии будет Сварог.
Тревожно скрипели входные ворота,
Блуд первым, пред князем вступил на порог,

Стараясь казаться надёжным оплотом.
За ним Ярополк шёл, не чувствуя ног,
Голодному шаг – не по силам работа.

Вот Блуд воротами дружину отсёк,
Закрыв перед носом тяжёлые створы.
Никто защитить Ярополка не мог,

Сторонники князя попрятались в норы.
Варяги с обоих сторон закололи,
Князь вскрикнуть успел и затих очень скоро.

Он умер мгновенно, почти что без боли,
С улыбкой доверчивой пал на устах,
Душа улетела на небо, на волю.

Молебен служили во многих местах.
Пока христиане свободно молились,
Ещё не сковал их гонения страх.

С дружиною князь во дворец удалились,
В языческой тризне ручьями тёк мёд,
Три дня пировали, в кулачную бились,

Недолго скорбел о потере народ.
Затем появились другие печали:
Варяжко затеял на Киев поход.

Явилась опасность, откуда не ждали,
Привёл печенегов убийцам воздать.
В пути недовольные люди пристали,

Под стенами города мечется рать.
Кочевник открытых боёв избегает,
Привычней разбоем добро наживать.

Поля и деревни в набегах сжигает
И гонит по степям ворованный скот.
Беда от кочевников русскому краю.

Владимир Варяжко обратно зовёт:
«Разумно ль встревать в государево дело,
Зачем же невинных ты взял в оборот?

Нужда мне великая в сотниках смелых,
Клянусь я не делать пришедшему зла,
Добром одарю полководцев умелых,

Тебя ожидают большие дела»
Варяжко подумал, да в Киев вернулся,
К Владимиру в войско судьба привела.

Управился с этим, другой встрепенулся,
Под боком буянит Владимира враг.
Окончились пиры, вот он и проснулся,

Потребовал денег у князя варяг:
«Забыл что ли князь, как тебе помогали,
Как вместе ходили в далёких морях?

Себе из сокровищ мы лишнего взяли,
Когда потрошили купцов в абордаж?
Ты сел на престоле без нас бы едва ли,

Две гривны за голову окупа дашь.
Всех жителей города мы посчитаем,
Твои ведь холопы, а Киев-то наш.

Прикинули – плата твоя небольшая,
Откажешься если – дворец разнесём,
Из церквей сокровища все потаскаем,

А утварь имеет не всякий ли дом?
Навалом добра у дворцовых вельмож,
Вот мы сундуки-то у них потрясём.

Ты, князь, на собаку на сене похож,
Мы б зиму ещё каждый день пировали,
Да ты не даёшь и себе не возьмёшь»

«Ребята, вы б месяц ещё подождали,
Пока по две гривны с людей соберу» —
Просил их Владимир, согласие дали,

На добрых харчах подождать по нутру.
Не в меру прожорливы гридни полка,
Охочи до баб, да пугать детвору.

И стал князь Владимир манить вожака,
Всех лучших людей к себе из варягов,
В ком светится разум и твёрда рука.