Н. Денисов - Опасный груз

В леса! За болота и реки.
В скиты, где лишь шепот травы.
Немедленно ладить засеки,
Ходы потайные и рвы.

Аврально и без проволочки,
Как в злые годины, века, –
В леса! Пусть в слезах химподсочки,
Но все ж еще наши пока.

И снова – за брата, за друга,
За этот... за менталитет –
Пройти от пращи и от лука
Свой путь до брони и ракет!

Достанет последнего гада
Архангел своим копием.
Бесовскую пыль демократа
На паперти Храма стряхнем.

В леса! В Пустозерски, в Уржумы!
В подвижники – Бог на челе!..
Но нет огневых Аввакумов
Сегодня на Русской земле.

Да что Москва!
В глубинке – те же грабли.
Вон воровской
Цигарки огонек.
И мало звезд.
Небесный свод ограблен.
И на моей хибарке
Сбит замок.

Гремлю ведром.
Колодца шурф полночный
Вморожен в абрис
Зябкого двора.
На лужах лед
Потрескивает сочно,
Он не растает
Точно до утра.

Нагрею печь.
Чаёк – привычный фактор.
И – не впервой
В миры былого плыть.
Москва, Москва! –
Две тыщи верст по тракту,
Приснится, золотая,
Может быть.

Десять лет, как в огне,
И четырнадцать – смуты туман.
Лишь порой с бодуна
Противление робкое Змию.
Бесконечные выборы –
Свара, отмазка, обман.
Ой, простак-русачок,
Промытаришь, гляди, и Россию.

Тьфу! Вон сучка бежит,
А за ней – разношерстная масть
– Табунов кобельков
(Изнахратили гады породу!),
Но один самый сильный,
Он держит над сучкою власть:
Вот насел, овладел
И на рейтинг работает сходу.

Не ищу параллелей...
В окне деревенском весна.
Вот снегирь прилетел
И репей шелушит с голодухи.
Я в напряге и сам:
Эх, в тугие б сейчас стремена!
Ни стремян, ни коней...
Только пьянь-перепьянь
Да старухи.

Ну, теплынь! Ботву сжигать пора.
Сашка вон, балда, однако пьяный,
Деньги есть, а то б приполз с утра
И канючил «чирик» свой поганый.

А скворцов! И, надо же, чижи!
Опустились, яблоню прогнули.
Но Валера в гневе – алкаши
Иль бичи веранду бомбанули.

Алексей – тот в мать и перемать!
Тоже всё в домишке вверх тормашки.
Ничего не взято, что там брать,
Ну шмутье какое, ложки, чашки.

Мужики – а каждый голова! –
Без собак-ищеек и ментовок,
Направленье выбрали сперва –
По чужим протекторам кроссовок...

Как в кино, сидит домушник-спец,
По-блатному смалит сигарету,
Недопита водка, огурец,
На груди наколка «Щастья нету!»

Страшен был расправы эпизод:
Выл негодник, по полу катаясь.
Шлангами его от «К-700».
Выходили, за сердце хватаясь.

Увели коней, беспредел в миру,
Распоясался злой шайтан.
Не нажил палат, тяжко фермеру,
Хоть беги назад в Казахстан.
Там родной аул, там зари тюльпан,
Тихоструйный дым кизяка,
На коврах сидит свой кайсацкий хан,
Бывший пламенный член ЦК.
И пошел на тракт, и прищурил взгляд:
Катерининбург – далеко,
По обочинам жар-мангалы в ряд,
Шашлыки дымят. Эх, Гнедко!
Эх, Игренька-друг, молодой скакун,
Губы сахарны, гладок круп...
Вот кафе «Абрек», о гранит-валун
Точит-холит нож душегуб.
Ой, шайтанский стан, кровяной шесток!
Не видать, не знать бы вовек.
Вышел главный сам, взор колюч, жесток:
«Нэ хады сюда, чаловек!»
И побрел степняк, восставать не стал.
Говорил с женой: то да сё...
Объявленье дал, от руки писал:
«Продается дом...» Вот и всё.

...И сосед мой про живность жалейку завел,
Показатель упал, мол, до смертной отметки:
Две коровы в округе, пять ярок, козел,
Поголовье котов еще дикой расцветки.