Н. Денисов - Стезя

В синеву Самотлора
Взнесенная грубо,
Буровая железный
Отмерила взгляд,
Опуская в планету
Бурильные трубы, –
В нефтяные глубины,
Как здесь говорят.
Буровая урчала
Шипела, Гремела.
И канаты, как вены,
Вздувались на ней.
Я впервые глядел на нее,
Оробелый,
Наблюдая в сторонке
Работу парней.
Мне бы тоже зеленую робу –
От ветра
Да собачью ушанку.
Пусть стужа прижмет,
Я б узнал, как в темнице –
Три тысячи метров,
Черноокая нефть
Вызволения ждет.
Мне б стоять на высоком помосте
У края,
Рядом с первым бурильщиком,
Что за дела!
Нас хвалил за сноровку бы
Мастер Китаев
На рабочем собранье,
Где б Таня была...
Остывали багряно
Вечерние краски.
Не принес тишины
Самотлорский закат.
И темнели помбуров
Защитные каски, –
Боевые, суровые
Каски солдат, мне казалось:
И сумерки нефтью набухли,
И не туча над вышкой –
Фонтан нефтяной.
Слово мужество
Пишется
С маленькой буквы,
Я его учредил бы писать
С прописной.

Я по тайге мотался снова,
Об этом память дорога,
Но не обидел черствым словом
Я самотлорские снега.
Бывал на тех тропах лосиных,
Где словно в вечных гаражах,
Стальные пленники трясины –
В болотах тракторы лежат...
Опять в пути. Блокнот в кармане.
Водитель хмур: метель с утра...
А где мои – Володя, Таня?
Какие им в лицо ветра?
Они, должны быть, вместе где-то,
Да я и сам считал давно,
Что в загсе местного Совета
У них со свадьбой решено.
Эх, тары-бары, разговоры!..
И вдруг, как есть, на всех парах
Навстречу – прямо к Самотлору
Три «Волги» – в лентах и шарах.
И посветлели наши взгляды:
На них – на черных, вороных.
Они несли – три свадьбы кряду
Сквозь ожерелье буровых.
И так весенне сердце билось
На той бетонке кольцевой.
А свадьбы шли, метель стелилась
Во след им белою фатой.

В апрельский день,
у общежитий,
На «пятачке», вблизи болот.
Ударил вдруг в ладони митинг,
Таежный вздрогнул небосвод.
Наполнил яростью весенней
Моих ровесников дела. –
Сегодня трассою к Тюмени
Нефть
самотлорская
пошла!
И улыбалась поминутно
Братва с «четвертой дожимной»,
И Зотов – в ватнике мазутном,
И Таня – в шапке меховой.
Давно остались за снегами
И та печаль, и то жилье.
Давно горячими руками
Согрел он рученьки ее...
Опять к лежневкам шли машины,
И говорил их грузный вой,
Как труден путь к земным глубинам,
Как будто он – к душе живой.

Каких ветров еще хлебнуть
В широтах северных придется?
И где еще он оборвется,
К людским сердцам начатый путь?
Еще шагать не мало дней
Еще раскроется не скоро
Пред взором Родины моей
Вся панорама Самотлора!
Где взята с боя – даль и близь,
Где слабых нет,
Где все герои.
Где все республики сошлись
Под наше небо молодое.

Что творится, сумасшествует за бортом?
Расходилось белопенное добро!
Эта – чертовой Обской губы – аорта
Так и метит, так и ладит под ребро.
Заворочалась, хмелея от азарта, –
Хоть привязывайся, – скорая волна.
Ведь вчера еще на рейде Салехарда
Августовской дыней плавала луна.
Что творится со стихиею? Глубоко
Утонула яр-салинская заря,
Самоходки – те укрылись по протокам,
В дно речное занозили якоря.
Что ж, гуляй, душа, я праздник не нарушу,
Разворачивай арктический парад!..
Кто там, сонный, бьет у леера баклуши,
Как в утопленники верный кандидат?

Жутко выйти на палубу голую,
С ног сбивает норд-ост тугой.
Голова, будто мачта тяжелая,
Крен описывает дугой.
Устоял я. Смотри, натружены –
Эти руки. Собой я горд.
Но желудок не принял ужина,
Будто рейса аэропорт.
Да почудилось – рифы острые
Насторожены под волной.
Видишь, движется с полуострова
Туча – с море величиной...

Ха-ха-ха! Да не будь я Пятницей,
Чтобы труса справлять, дрожа,
К тихой бухте пугливо пятиться,
Как какая-нибудь баржа!
Зря ли Арктикой сердце ранено,
Где к торосу прижат торос!
Слава Нансена и Папанина
По плечу ли тебе, матрос?
Ха-ха-ха, ты едва одыбался,
Будто пыльным побит мешком...
Глянь! Страна в Заполярье двинулась,
Как по ягоды – прямиком.