Александр Виноградов - Долгий год

И покрывались лужи в листья…
Нашедшей крылья, чтоб летать,
Шептали легкие молитвы
И продолжали танцевать.

Последний след, а дальше только море
Водою гладит мокрые пески.
Ты удержалась бедностью во флоре
На гребне вечной немощной волны.

Как Ты любила видеть эти волны!
Как Ты страдала, если горизонт
Твердил о том, что тихо и спокойно…
В последний раз Ты чувствовала шторм,

Когда ни чаек, знаков, ни предвестий,
Когда пустынным видела Ты пляж,
В зрачках картины не было чудесней —
То был рисунок, солнечный муляж.

Среди причин и нежности теченья,
Как будто берег чувствовал и жил,
Ты улыбнешься яркости виденья:
В воде и свете двигался дельфин.

И Ты шагнула дальше, приближаясь,
Уже в песке коленки от воды,
Прикосновеньем к телу, извиваясь,
На дне увидел он Твои следы.

И подхватил Тебя своим дыханьем,
И вдруг волна ударила в глаза…
Как Ты любила это наказанье —
В последний раз Ты видела меня.

Мной вновь утрачен день в часах без хода,
У края рамы и окна.
Я вновь скольжу неспешным ходом
Через промежности окна.

Я представляю то движенье
И хохот веток по пути,
Но я стою, ведь есть сомненье,
Чье имя знаешь только Ты.

Я вижу все локоны лета,
Незащищенность от любви.
Но как же нежно тронут пледом
Еще не конченой зимы.

Но Ты даешь мне право действий —
В проемах окон есть ключи
И в их плаценте ржавы жести…
Но что-то держит… это Ты.

Ты слов не скажешь, будешь реже
Смотреть на то, как зреет страх.
И взгляд заманит и удержит,
Забьется ход в немых часах.

Невесело… Прости мне грусть —
Моё ненастроенье.
Мои глаза хотят уснуть
И видеть сновиденья,

В которых, может быть, и я
В цвета обвязан буду,
И сила рьяного огня
Мне запретит простуды,

В которых ты меня найдешь
Совсем другим, в улыбке,
Тихонько, нежно поведешь
Своей рукой ширинку

Но сны всегда не по весне,
Они когда-то в осень.
Лишь в черно-белой полосе
Я отдыхаю ночью.

Моя печаль мне не скулит,
Не трется у порога,
Но просто что-то там дрожит,
Совсем чуть-чуть и много.

У нас дожди. Проснулись сновидения
Водохранилищ полных в небесах
И по оранжевой большой оранжерее
Полились сны и слезы. На губах

Не разобрать что с неба, что с ресницы —
Уже не вспомнить, где они сошлись.
Ты заставляешь дождь остановиться,
Как только плакать можешь прекратить.

Не говори, Ты лучше улыбайся —
В окне погоду можно рисовать!..
У нас дожди, прошедшие как вальсом,
На «раз-два-три» упавшие в кровать.

Кленовая желтая лента
Сплела под скамейками нить,
Ручьями оранжевой лейки,
Парковочный выведя риф.

Эстрада не мокнет корою,
Но утром росою дрожит
И в воздухе пахнет зимою,
Прохладный немеет мотив.

И в сроках такой перемены
Во время осенней весны
Ты спрятала наши метели —
Величие юной мечты.

И часто распущенный волос
Сплетается желтой рекой,
Кленовой, отчаянной позой
Он движется рядом со мной…

Не может смотреть и не смотрит —
Глаза видят тоже внутри!
И только моменты по коже
Рождают осенний мотив…

Ясна причина темноты:
Нет света над водой
И долгих линий валуны
Видны едва Тобой.

Закрыты в ящики под ключ
Любимые слова,
И сок чернил не льется в луч —
Не множится строка.

И не горит тепло руки
Там, где гореть должно,
И от того нет света в них,
И оттого темно!

Закончен долгий променад
По берегу реки,
Ведь я, по сути, виноват
В причине темноты.

Нет среди трав, растущих вверх,
Такой что трогает ресницы,
И, докасаясь ягодицы,
Уходит дрожью по ноге.