Женя Шабаева - Точка полёта. Стихи

Девочка-пряжа – нетвёрдый такой матерьял:
Не выбирает рисунок, размеры петель…
Скажешь, безвольна? А может быть, просто устал
Дух беспокойный – устраивать беспредел?

Девочка-пряжа, девочка-антимятеж,
Девочка-«Господи-лучше-придумай-Сам»…
Красною нитью проходит в ней… светлый беж —
Цвет абсолютной покорности Небесам.

– Бабушка, Бог – Он какой?
– Он летает над миром
И проверяет, чтоб люди не гадили шибко.
– Бабушка, а почему Он ревнует к кумирам?
Есть у Него борода, и усы, и улыбка?

И если есть, если Он улыбается… Слушай:
Есть на щеках Его ямочки, как у Андрюши?

– Внучек, ты знаешь…
Ты лучше не думай об этом.
Бога увидеть – не дай бог кому: ой, опасно!
Сразу ослепнешь.
– Бабуль, от чего?
– Да от света!
К стенке, давай, отвернись —
и господь сохрани твои глазки.

…Так и живем, и уверенность не поколеблешь:
Если увидишь – ослепнешь…
Увидишь – ослепнешь.

Господи, как я хочу, чтобы зоркие очи,
Зоркие к мелким соринкам в глазах у соседа,
Стали чуть-чуть послабее, и мощной их мочи
Нам бы хватало на пятна размытые света —

Да и всего-то. Господь, разверни наши спины,
Дай нам увидеть Себя! Не жалей, ослепи нас…

«Ваш ребёнок вчера приходил в нашу лавку —
И снова просил чудес.
Второе за месяц! Обеспечьте справку,
Что в нём не орудует бес.

Ведь у нас чудеса выдаются по счёту,
И за каждое надо платить.
Ну а вам, дорогая, столько не заработать.
Что касается льгот – в месяц Зиф были льготы…
Но успели уже отменить.

Чудеса, дорогая, – не сеть компенсаций
За моральный и прочий ущерб.
Ваш ребёнок лишён здорового рацио!
Понимаю, он жаждет спасти нашу нацию —
Но мы не множим рыбу и хлеб.

Да и разве же вы его не учили,
Что в жизни нам надобна цель?
И к этой цели, в поту и в мыле,
Пробираться изволь отсель.

Мария, Мария, пускай поработает,
Жизни, как есть, хлебнёт —
И может, когда-нибудь, вместе подкопите,
Чтоб чуток позабавить народ…

А чудо, Мария, – удел ленивых,
Слабаков, да и – рыбаков…
Скорей бы уж их, чудеса, отменили!
Да куда же вы? Мы же не договорили!
Весь Назарет таков». —

…И позже люди не понимали —
И через двадцать лет:
Отчего этот странный Галилеянин,
За которого воины грудью встали бы,
Всё толкует о новом, небесном Израиле,
Да множит людям рыбу и хлеб…

Он был невоздержан:
Курил, курил – и курил.
Больше мечтал, чем жил.
И женщин,
Как сейчас говорят, любил.

Он был слишком громкий
И кому-то, наверно, мешал.
Больше хрипел, чем дышал.
Думал, порвётся, где тонко,
А порвалась – душа.

Он подарил мне дом,
В котором хотел жить сам.
По усам
Счастье текло, да ртом
Не поймал-таки.
Мальчики

Не взрослеют. Они умирают рано —
Лет эдак в пятьдесят.
Оставляя девчонкам – зализывать раны
Да поднимать внучат.

Варух, не бойся падающих стен,
Свистящих стрел – и вражеского войска…
Остерегайся лишь великих дел.
Рукоплесканий больше смерти бойся.

О подвиге мечтаешь ли, Варух?
О главной роли в главной драме века?
А Я дарю тебе… Высокий дух.
Высокий дух – и титул человека.

Лежит в руинах Иерусалим.
Я мимо прохожу, как было в Пасху.
Иеремия именем Моим
Зовёт живых покаяться. Напрасно.

Замолк кузнечик, и цветёт миндаль…
Варух, поверь: Мне тоже очень жаль.

Но среди этой тьмы и грабежа
Добычею тебе – твоя душа.

Они бы жили совсем неплохо,
Когда б умели тихонько охать
И позволяли бы только вздохи,
Пусть даже на сердце – матерщина
У этих женщины и мужчины.

Они бы прожили вместе дольше,
Когда б ей ночью не снилась Польша,
Её закаты, леса и рощи…
Когда б его не влекло в Россию,
Где как-то умер он, обессилев.