Сборник Сборник: Моё лучшее стихотворение

И вот через головы стражи
Цветы полетели в оконца.
И жесткие руки в оковах
Обратно бросают цветы.
И радость в глазах у матросов:
— Спасибо! Товарищи! Братья! —
А стражники курят спокойно:
Цветы, мол. Не бомбы. Пускай…

Гудок паровоза. Вагоны
Осями скрипят, шевелятся.
На север, где будет расправа!
— Прощайте! Мужайтесь, друзья! —
Держу я ту астру, что бросил
Потемкинец через решетку —
Усатый, с бровями ржаными,
С огнем и смешинкой в глазах.

И долго хранил я подарок.
И, в бурях Октябрьских встречая
Матросов с оружьем, в бушлатах,
В их грозные лица смотрел.
Казалось, что встречу я друга,
Который ребенку когда-то,
Мне бросил ту красную астру —
Дар сердца и мужества зов.

Ты ножками сучишь кривыми,
Лепечешь что-то иногда…
Как назову,
Какое имя
Тебе вручу на все года?

Есть много их —
Хороших, разных.
Какое выбрать? Помоги.
Одни веселые, как праздник,
Другие — буднично строги.

Одни всем миром володеют,
Другие, что ручей, скромны.
Одни тускнеют и бледнеют,
Уйдя в глубины старины.

Другие, вырвавшись оттуда,
Опять сверкают, как родник.
Есть имя — песня, имя — чудо, —
Какое выбрать мне из них?

Новейших есть имен немало,
Есть выходцы из дальних стран…
Я одарю тебя, пожалуй,
Коротким именем Иван.

Оно всех ближе,
Всех роднее.
В нем сила русская и ум,
В нем сказки деда-чародея,
Колосьев звон,
Дубравы шум.

В нем океана гул,
В нем сеча
И пахаря нелегкий шаг,
Большое сердце человечье
И правде верная душа.
В нем Пресня стойкая,
И Зимний,
И волжский взнузданный поток…

Достойное я выбрал имя,
Не урони его, сынок!

Мне кажется, я в сотый раз рожден,
А вспомнить не могу
Те, прежние свои существованья,
Но что-то все же знаю я,
И это «что-то» здесь, в моей груди,
Живет, ворочается, тяжело вздыхает.
Припомнить что-нибудь?
Нет, это безнадежно,
Вот разве только сны.
Они меня измучили —
Одно и то же снится каждый раз.
Одно и то же…
Будто на скале я высек мамонта.
И сотни две людей, одетых в шкуры,
Гортанным криком славили меня.
Предела их восторгу не было.
И то, что я не смог изобразить
На каменном холсте,
Воображение людей дорисовало.
Царапина художника на камне
Для них была открытием вселенной,
И люди видели,
Как билось солнце на бивне мамонта,
Как кровь течет из мамонтовых ран
И как из глаз затравленной
чудовищной горы
Стекают каменные слезы мамонта,
Беспомощности слезы…
Я славил человека.
Он стал сильнее зверя.
Далекий сон, он радует меня.
И люди в шкурах,
Люди в рваных шкурах…
Я жил когда-то, жил когда-то я!
Припомнить что-нибудь?..
Вот разве только сны…
Сикстинская капелла.
Дивный свет,
Расписан мною потолок и стены.
Художник я. Старик уже, старик…
Шесть лет последних
Отдал я этой росписи.
И суд господний,
Страшный суд идет.
Все жизненно
До ощущенья боли —
И ад и рай,
И божья неподкупность.
А то, что я не смел изобразить,
Воображение людей дорисовало,
И славила толпа
Мой многолетний труд
Художника,
Увидевшего в боге человека!
Я жил когда-то, жил когда-то я!
Что будет сниться мне из этой жизни?
Что?
Скала… самой природой,
Дождями,
солнцем,
холодом,
ветрами
Изображен встающий человек.
Я как художник
Освободил его от злых нагромождений,
Все сдержанно,
Все грубо,
Ощутимо,
В намеке все,
Предельно скупо все!
А то, что я не стал изображать,
Воображение людей дорисовало.
Величием своим испуган человек.
Он поднимается.
Он удивлен собой.
Из рук его летят ночные звезды —
Росинки светлые,
В безвременье!
В бесчисленность светил!
За много, очень много километров
Он видится таким богатырем,
Перед которым бог — ничтожество,
Перед которым — бога нет.
А люди дорисовывают сами
Свое величие.
И гордость за собственное «я»
Горит в глазах людей.
И каждый понимает, что он велик
И прост,
И неподкупен
И горд собой,
И мир в его руках!
Победа человека над собой
Мне будет сниться,
Когда в сто первый раз
Я появлюсь на свет
И вновь возьму резец или палитру,
Чтобы из гор, из рек, из звезд ночных
Воссоздавать черты сынов земли,
Чтобы резцом и светом
Славить человека!
…Мне кажется, я снова буду жить.