Софья Хромченко - Добрая память

Прощайте!» – «Прощай». Уходя, кротко руку
Поцеловал ей. Предвидел: снесет
Еще не одну та в судьбе своей муку.
Однако пугать не хотел наперед.

К Фекле пошел. Между них объясненье
Было коротким: «Поеду с тобой
С радостью, – та говорила, – в селенье.
Детям за мать стану. Быть бы женой». –

Посурове́л тут: «Сельчане любили
Авдотью. Я здесь хорошо получал,
Она помогала всем. Мы б с тобой жили
Под гнетом молвы. Я ж с тобой изменял». –

«Ах, дела мне нет ни до чьих пересудов!» –
«Ты – городская. В селе чуть жила.
Тебе и привыкнуть у нас было б трудно…
Авдотья моя очень чистой была.

После нее на тебе как жениться?» –
«Я ль не чиста? Мы ж с тобой по любви…» –
«Любовь али нет, с чужим мужем ложиться
Жена б постыдилась моя, извини».

Сама прогнала́… Стало тяжко Матвею,
Будто второй раз жену хоронил:
Красивая, нежная, семь лет был с нею,
А счастья не смел дать – себя бы корил.

Легче один век… Как Соня вернулась
В Москву, Ольга в гости была. Рада ей,
Памятью Соня в тот день обернулась,
Как матери смерти просила своей.

Заплакала. Ольга, вздохнув, отвечала:
«Была бы я дома, отца твоего
При службе его никогда б не держала.
Служил до конца, зная горе свое!» –

«С любовницей это не шибкое горе». –
«Так ведь расстались! Письмо напиши
Отцу. Тяжело ему. Сильно ль виновен?
Зря осужденьем отца не греши». –

«Он мать разлюбил». – «Да откуда ты это
Взяла? Ты наивная, чистая ты....
Рубишь с плеча. У меня мамы нету,
Как я родилась. Отец умер, увы.

Ты, Соня, счастливая…» – «Маму любила
Всех больше на свете». – «А муж как же? Дочь?» –
«Это другое». – «Как Тоня красива
Твоя! Чисто куколка! Чем вам помочь?» –

«Здесь не поможешь. Как вы? Расскажите». –
«Я счастлива! Ездили мы в Ленинград
С мужем тогда, это так теперь Питер
В память Ленина всем называть нам велят». –

«Я не привыкну… Что Питер?» – «Красивый.
По совести, там никогда не была
Прежде, заочно ж его не любила
Ради Москвы. Нет, была не права!

Особенный город. Я видела мало:
Больше в гостинице. Снег был, мороз…
Поехать хотела сама. Тосковала
В Москве оставаться. Вот прямо до слез!

Была дата близка: уж три года нет сына.
Одна не умею ее я встречать…» –
Почти извиняясь за то, говорила
Ольга, желая отъезд оправдать.

Вновь не могла не задуматься Соня,
Какое той чуткое сердце дано.
«Дома вещь каждая помнит о Лёне –
О сыне … Вне дома не так тяжело.

В Ленинграде велела метель задержаться.
Мело две недели… Ах, сколько же мне
Мужу в любви раз хотелось признаться,
А признаю́сь пока только тебе». –

«Ни разу не молвили?!» – «Нет, не умею:
Утрачена слов о любви новизна
С другим. Повторяться как будто робею.
Сонечка, нежным словам нет числа!

Необходимо ль “люблю” молвить прямо?» –
«Муж вам говорит?» – «Да… До свадьбы, давно,
Он очень влюблен был в замужнюю даму –
Узнала недавно я, не от него.

А вдруг не забыл ее?» – «Глупости это!
Признайтесь, не медля!» – «Чужую беду
Легко развести. Со своей сладу нету.
Отцу не забудь написать своему».

Соня, как только смогла, написала.
Матвей очень рад был письмо получить:
Сердечным вниманьем оно всё дышало,
А было так трудно и горестно жить!

Каждый денек вспоминалась Авдотья:
Как приезжал к ней, как привозил
Подарки. Он днем забывался в работе,
А ночью спал мало. Себя все корил.

За всякое. Было тринадцать Ивану,
Саше – двенадцать. Настя была
Пятнадцати лет. А сестра ее Анна
Всех старше – семнадцать сменяла она.

Дочки хозяйство вели. Понемногу
Привыкли справляться. Месяц, другой
Прошел. Не умеющий жить одиноко,
Матвей думать стал, чтоб сойтися с иной.

Хоть и зарекся недавно жениться,
Очень уж тяжко пришлось одному!
Не к кому даже во сне прислониться.
Выбрал далекую кровью родню.

Степанида Матвея давно полюбила –
Еще как женат был. Глазами за ним
Жадными, горькими молча следила,
Когда на селе случай встречу дарил.

Она никому ничего не сказала
О чувстве своем. Безнадежной ее
Старою девой округа считала:
Косили заметно глаза у нее.