Роман Ракитин - Le printemps arrive

Рядом вдруг филин взмахнул и взлетел.
«Ах же ты, дьявол!» От страха присел.
И виден вокруг только девственный лес.
Здесь чёрт ногу сломит, искуснейший бес.

Совсем заплутал. Видно здесь ночевать.
Я двинулся дальше ночлежку искать.
Сквозь терни я лез прямо в чащу, дурак,
Набрёл на избушку на курьих ногах.

Избушка была не простая отнюдь,
Куда-то держала она тоже путь.
К двери подбежал, не успел постучать,
Как дверь отворилась. Входить. Не зевать.

Я не герой, но, что трус, не сказать,
Но что-то пыталось меня застращать.
Вошёл, чуть дыша, и вижу – сидит
Старуха седая. «Входи» – говорит,

«Давно за тобой я, голубчик, слежу.
Присядь же, милок, кой-чего расскажу.
В лес этот тёмный тебя заманила,
Не скрою лукаво, нечистая сила.

Я лешему лично сто грамм поднесла,
Тебя чтоб дорожка ко мне привела.
Русский твой дух мне по вкусу, родной!
Уверена – ты утолишь голод мой!

Тебя я сварю в огромучем котле,
Как съем, опосля, дам кружок на метле.
Будет всей нечисти праздник в округе.
Попался, дружок, в наши цепкие руки!»

Я подскочил, думал, как бы удрать.
Прибег тут же леший, ну руки вязать,
А бабка стала огонь разводить,
Котёл достаёт, давай воду солить.

Я связанный думал, зачем же я влез
В тёмный, дремучий, но сказочный лес.
Я гибель сыскал здесь, печальный конец,
Разбитое счастье несчастных сердец.

Меня та карга уплетёт только так,
Поможет ей леший – ещё один враг!
Думайтесь, думушки, как мне сбежать,
Как лютой смерти мне здесь не сыскать.

Время прошло, меня тащат к котлу,
В костёр подгребают дрова и золу.
Котёл раскалён, и бурлит в нём вода.
«Прощай, небо, солнце и жизнь навсегда!»

Тут леший отвлёкся на бабку: «Бросать?»
Я руки напряг – стали путы трещать.
Сейчас жилы лопнут. Рука отнялась.
Верёвочка тут, наконец, поддалась.

Я лешего прямо на бабку толкнул,
Он даже, гад, от досады моргнул.
Пока расцепиться пытались и встать,
Я ноги в руки и быстро тикать.

Долго иль коротко прямо бежал,
Когда, наконец, лес объятья разжал.
Снова на воле, на улице день.
А может та ночь от деревьев лишь тень?

Смотрю, оглянулся… А леса то нет!
Пропал! Испарился! Простыл его след!
И тут потихоньку я стал понимать,
Ведь лес я придумал. Поверил опять!

От нечисти бегал в горячке во сне,
А леший и бабка почудились мне.
А было как в жизни – всё чётко, нет слов,
Страшнее не видывал раньше я снов.

Забилось от радости сердце быстрей,
Поменьше бы в жизни подобных страстей.
Но чьи голоса слышу из-за куста?
«Прощенья прошу! Вы кто, господа?»

Обомлел… На меня леший с бабкой глядят:
«Гляди-кось! Поверил! Нет леса! Он рад!
День ото дня больше всё дураков!
Отныне и присно! Во веки веков!»

Я беспокоюсь, как бы не случилось
Того, что подлость нас всех поглотит.
Я беспокоюсь, как бы не забылось
То, что нас всех сближает и роднит.

Я злюсь на боль, что порождает страхи,
На все ошибки, что я совершал,
Я зол на те судьбы капризной взмахи,
Которые забрали то, чего я ждал.

И я оплачу все свои потери,
И попрощаться я смогу со всем.
Мне не откажут в любви, надежде, вере,
Пусть я и встречу тысячу проблем.

И нет предела злости, раздраженью,
И боль не даст спустить на тормозах,
Но не задушит горесть пораженья,
И не вернётся паника в глазах.

У всех свой путь, cвоя судьба,
Но мало кто ей движим.
У всех борьба, своя борьба,
И раны все мы лижем.

У всех есть бог, какой-то бог,
И все боятся смерти,
Но все стремятся за порог.
Все как один, поверьте.

У всех есть всё. Зачем мы так?
Бежим быстрей в припрыжку.
А в голове такой бардак,
Чуть что, хватаем лишку.

У всех свой путь, он нам не дан,
Всё может быть иначе!
Мы пишем Библию, Коран,
Пособие незрячих.

У всех свой бог. А почему?
Не все ли мы едины?
Себе построили тюрьму,
Загнали мир в руины!

Бывает ли вечной разлука?
Бывает ли вечной любовь?
И так, чтоб влюбиться друг в друга
Второй раз, и третий, и вновь?