Андрей Михайлов: Последняя партия для твоих пальцев и моих нервов

Все то, что теплится под тряпочкой кожи,
В кострюльке, что с мозгом,
Все, что не находит финальный свой выход —
Да будет излито!

Священная жижа подтухшего смысла,
Что будет в слова сии бережно влита,
Как в колбы ручонкой алхимика старца —
Застваит меняться!

Клятвы, надежды, грехи и заклятья,
Что волю и душу крепят как распятья,
Низвергнуть и сбросить, простить и забыть!
И шестерни жизни опять запустить!

Да сбудится это пророчество мигом,
Прочев эту книгу, закрыв эту книгу!

я открою тебе небольшой свой секрет,
Что знает одна лишь Она,
Как включить в душе моей свет,
Чтоб исчезла суровая тьма.

Даже если пройдёт год или два,
И изменится что-то в душе моей,
Помнить, знать, вспоминать я буду всегда,
Как счастлив я был тогда с ней.

И даже лежа не смертном одре,
я не смогу удержать улыбки,
И потрачу последние минуты данные мне,
Вспоминая как в душе моей играли скрипки.

я поделился с тобой, безымянный мой друг,
Этой тайной, терзавшей меня,
И теперь в голове глухо ухает звук:
Лишь Она, лишь Она, лишь Она…

2013

Напиши мне письмо на бумаге,
Нанеси на бумагу ты шрамы,
Острым словом, как будто гвоздём,
Нацарапай на сердце моём.

И отправь его почтой России,
Чтоб несли его годы стихии,
Чтоб прошло оно сквозь все таможни,
Ты отправь его, правда ведь, можно.

Напиши мне как все хорошо,
Как на даче все заросло,
Как скрипит в моей комнате пол,
Как мы снова не сядем за стол.

Я возьму его даже не вскроя,
Приберу под рубашку свою,
Провалюсь в преисподнюю стоя,
И почувствую руку твою.

2017

Утро – планы на вечер, ночь – планы на вечность,
Так завещал нам друг наш беспечный, что хриплым баском повествует сердечно,
Что будем мы жить, а потом умирать,
Что даришь ты жизнь, а я ложусь спать.

И ладно, что все это просто слова,
Игра разных рифм и слов, и строфа
Пусть снова ложится не ровно в строку,
Я снова приму эту жизни игру.

Да! Пусть я сегодня как старый гобой,
И хрипл, и гнусав, но вроде такой
Как вещал нам брат Ленин,
А может Ежов,
Что громил свою жизнь, громил этот строй.

Да. Я молод. Я ещё слишком юн.
Да, я длинный, кривой, вечно странный, больной.
Да, я все ещё жив. И бываю я трезв.
Но я здесь. Я ЖИВОЙ. Я достал свой обрез.

Я пошел всех громить, убивать, линчевать.
И быть может, в суждениях своих, я не прав.
Но я здесь. Это вряд-ли хоть как-то отнимешь.