Сауле Калдыбаева - Волшебник, научивший ждать

Пауза.

– Знаешь, что ты только что сделала?

– ?

– Убила в себе боевой дух. Пошла по пути наименьшего сопротивления. Ему бы еще предстояло доказать, что он сильнее. Лучше бы я сейчас услышал от тебя, что ты проиграла, но проиграла в борьбе. Мы бы разобрали твои ошибки, и ты бы их больше уже не делала – вот это было бы ценно. А чему тебя научила эта ничья?

Яков Абрамович вытер лоб носовым платком.

Допрыгалась.

В пионерских лагерях зарабатывала на «хлеб с маслом» игрой в шахматы. Вожатые в очередь выстраивались. Один предложил сыграть на интерес, и с тех пор пошло-поехало. Мой любимый торт «Сказка», или пять бутылок лимонада, или три пирожных «картошка». Весь отряд пожинал за ужином плоды моего труда. Однажды у одного вожатого закончились деньги, и он предложил сыграть просто так. Я ответила, что «за так» не играю.

– Вот ты какая, значит! – сказал он в сердцах.

Мне стало стыдно, и я сыграла. На интерес играть после этого расхотелось.

В седьмом классе мечтала о черном кожаном плаще, белых кожаных сапогах и что я в шляпе. О своей мечте никому не сказала, потому что – мечта. В восьмом классе папа подарил на день рождения коричневый болгарский плащ из кожзама, а белые сапоги на маленьком каблуке и синюю фетровую шляпу я купила себе сама – на деньги от тренировочных сборов. Хотелось быть взрослой.

– Ой, какая хорошенькая! – восхитилась подруга Саша, глядя на куколку, стоящую на тумбочке 12-летней грузинки Софико, на которую та любовалась каждый день перед сном.

– Дарю! – тут же протянула Софико фигурку.

– Ты что, я же пошутила.

– Возьми!

– Да я вообще просто так это сказала! – пыталась отбиться Саша.

– Возьми, это мой подарок от всего сердца, дарю!

– Я не возьму! Это твоя любимая кукла! – подруга встала и решительно пошла вон из комнаты.

У Софико была одна комната на двоих с армянкой Наринэ, а мы жили в смежной. В ту же секунду смежная комната вместе со всеми, кто там находился, и со мной в том числе, затряслась от топота пары пухлых ног по полу:

– Я умру!!! Я сейчас умру!!! За что ты меня так ненавидишь?! За что ты оскорбляешь меня?! – слезы Софико стукались об пол.

Саша испуганно схватила куклу:

– Ладно, Софико, что ты так кричишь, возьму. Но дам тебе за нее деньги!

Мы снова зажмурились и заткнули уши. И были правы. Попытаться всучить деньги девочке, отстоявшей в очереди в «Детском мире», чтобы купить 18 (!) детских комбинезонов разных размеров всем своим племянникам, братьям, сестрам и детям соседок во дворе, было непростительной самонадеянностью.

Через несколько дней Софико хвасталась купленными в ГУМе чешскими брошками с разноцветными красивыми камешками – девочки смотрели сквозь брошки и молчали.

– Что? Не понравилось? – спросила недоверчиво Софико.

В детстве возмущалась: зачем женщинам эти два уродливых отростка – грудь, она же всем только мешает! Спросила папу с мамой. Мама сказала, что с грудью лучше и красивее. Папа взял чашку со стола и не отрываясь пил из нее чай, пока я не ушла из кухни.

Баран, купленный для какого-то большого события, стоял у нас на балконе третьего этажа. Ел траву и пил воду из эмалированной чашки. Как раз внизу, под балконом, проходил мальчик – сосед с первого этажа, мы иногда его дразнили. И баран копытом опрокинул большую чашку с водой на мальчика. Тот обиделся и долго не разговаривал.

Я-то при чем.

Помню, как мы похоронили мышку во дворе. Поплакали над маленьким трупиком, попредставляли вслух, какой она была, наверное, при жизни живой и быстрой, и закопали тут же – напротив подъезда. Сверху украсили холмик разноцветными стеклышками.

Наш сосед был зэком со стажем. Пока сидел очередной раз в тюрьме, его мама умерла, а в квартире жили временно другие люди. Перед его освобождением они съехали. А сосед вернулся. Когда он подходил первый раз после заключения к нашему дому с небольшой сумкой, медленно, неуверенно, бабушки на обеих скамейках, мы, дети, игравшие во дворе, дядя Ваня с первого этажа, куривший под козырьком подъезда, отвернулись. Единственным человеком, кто с волнением в голосе поздравил с выходом, пожал руку, обнял и постоял с минуту, крепко обнявшись с соседом, был мой папа.

– Зачем ты его обнял, он же плохой? – спросила я тогда, не понимая.

– Любому человеку важно, чтобы дома его кто-то ждал, – ответил не сразу, подумав.