Денис Анзигитов - Перевал. Сборник стихов

Во сне я видел куст самшита,
Ещё не пыльного в веках;
Чудесным образом он думать мог.
Обычный стог стоял чуть поодаль в молчании,
Умело сложенный заботливой рукою.
Самшит пленял своей красою.
«Я вечно зелен, грациозен,
И плоть моя тверда, как камень;
А ты, соломы прошлогодней ворох,
Пойдёшь на корм скоту!» —
Так думал куст.
Нещадное, меж тем, палило солнце.
«Я царь, я символ жизни, ты —
Сухое воплощенье увяданья», —
Продолжал самшит. Но тут
От раскалённой почвы
Кора куста затлела, пламень
Вмиг охватил зелёный стан;
Пора благоухания трагично завершилась,
Где жизнь шуршала, копошилась —
Лишь серый прах лежит.
Чуть поодаль, умело сложенный,
Обычный стог стоит.

Забавным кажется открытие простое:
Я наблюдаю солнце в декабре,
Когда былое
Не воротит света
Ушедшего шального лета.
Однако,
День солнцестояния
Метет дорожку для весны;
Подобно так,
Священнодействию послушна,
Покорна иерею в алтаре,
Из глубины поста выходит к людям Пасха.

Борец суровый искушений,
Из кельи вышел он на свет;
Грехов он жаждал разрешенья
И дал молчания обет.

Весна весёлым щебетаньем
Меж тем окутала его,
Гусей далеких гоготанье…
Не слыша боле ничего,

Ни пенья птиц, ни звон потока,
Смиренный инок вдаль побрёл,
Лишь безучастно щуря око
На солнца праздный ореол.

Молитв сердечных созидатель,
Он твёрдо верил в свой удел,
Желая только, чтоб Создатель
На душу грешную призрел.

Играя праздничным узором,
Весна не завладела им,
Когда уже духовным взором
Он зрел Святой Ерусалим.

Идёт от века и поныне
Великий столп родной земли,
Чтоб я, чтоб ты, чтоб все мы в мире
Опять весну встречать могли.

Певец свободы беспокойный,
Барчук и тайный хилиаст,
Ни друг живым, ни враг покойным —
Потомство честь ему воздаст.

Люблю я мудрое спокойствие природы —
Душистых, дымных вечеров задумчивый туман
И тихий шёпот засыпающих полян,
И блеск звезды, и неба своды.

Мне близко всё на сей земле благословенной;
Иду я в даль некошеных полей,
Внимаю голосу далёкому церквей
И вижу свет вечерний, Богом сотворенный.

Вопрос важнейший требует ответа:
Как отличить нам гофру от портпледа?
Мудрец дает простой совет —
Не ставьте в ванную портплед,
А в гофре не храните смокинг,
Во избежание стыда, —
Не влезет просто он туда.

Жара и месяц – ночь ужасна,
Опять не спишь ты, враг опасный.
Усни, несчастная, усни!
Закрой разверсты алчны очи,
Плыви навстречу южной ночи,
В колодец тропиков нырни!

Вчера, забыла? штиль был полный,
На море не играли волны,
Как перья белые паши,
Но ты резвилась от души!

Так вот! Теперь всё изменилось.
Чтоб по бутикам не носилась
Ночами, днями напролёт —
Тебе заказан самолёт!

Под голубыми небесами
Ты полетишь, маша крылами,
Блестя на солнце, как луна!
А я…
Скользя щекою по салату,
Предамся смелому разврату
Уже, друг милый, без тебя!

Он, душу спасая, от мира бежал,
И в знойной пустыне он столпником стал.
Дни, годы летят – за рассветом рассвет,
И в постном стоянье прошло тридцать лет.
И вот, на молитве, в полуночный час
Убогому столпнику явлен был глас:

«Внемли, старче, очи горе возведох,
В Дамаске далёком живёт скоморох.
Он шуткой забавной людей веселит,
На дудке играет, в бубенчик звенит.
Слезай со столпа, да в Дамаск ты иди
И там скомороха скорее найди.»

В Дамаск многогрешный! Как можно ему,
Смиренному старцу, зачем, почему?
Но голос упрямый опять зашептал:
«Почто ты не внемлешь, почто возроптал?
Ты времени старче-то зря не теряй —
Сойди со столпа, да в Дамаск выступай!»

Смущён и испуган наш старец и вновь
Тяжёлым сомненьем изломана бровь.
Сердечной молитвой ту ночь скоротал,
Ужели лукавый его искушал?
Но ночью грядущей опять зазвучал
Таинственный шёпот, чтоб старец восстал,
Но паки молился и медлил опять
Испуганный столпник в Дамаск выступать.