Сергей Востриков - Промежуточный итог. Стихи

Левый берег – лист февральской акварели.
Всё не ясно, всё размыто, всё в дыму…
Сырость линий, ни единой параллели.
Впрочем, мне-то параллели ни к чему.

С головой бросаюсь в омут смытых линий,
Проверяю разнородности на вкус —
Ах, какой же всё же терпкий этот синий,
И кислинкой голой ветки черный ус.

Город прячется. Из дымки белоснежной
Проступают очертания, как пульс.
Я сегодня снова встретился с надеждой
И себе признаться в этом не боюсь.

Пробивается сквозь белые разводы
Всё ясней, намеком пятничного сна,
Ненадежным предсказанием погоды,
В бурых пятнах вездесущая весна.

Я весне доверюсь вновь и выйду червой
За порог, за грань, на краешек земли…
И, наверное, опять не стану первым,
И в который раз останусь на мели.

На мели – не у разбитого корыта.
Всё моё при мне, да будет так.
И пусть белой пеленою даль укрыта,
Я надеюсь на удачу, как дурак.

Хоть ангелов небесных эскадрилья
С благих высот твой прикрывает путь,
Пластичный мир от твоего усилья
Изменит свою форму, но не суть.

Со временем в местах былых прогибов
Пыль соберётся, прорастёт быльё…
Всё станет так, как было раньше, ибо
Пластичный мир всегда возьмёт своё.

Нитку дороги я в кружево мыслей вплетаю:
Села, погосты, поля, перелески, мосты,
К северу тянет свой клин запоздавшая стая —
Скупы движения и от природы просты.

Вечный маршрут, он не раз и не два повторится.
К старым гнездовьям в суровой лихой стороне
Каждый апрель прилетают усталые птицы.
Видно пора возвращаться к истокам и мне.

Сто первый день, сто первый километр.
Обыденность, обмыленность, кромешность,
Из всех щелей сквозящая неспешность
Да прошлой жизни потускневший фетр.

Растрачено, средь серого сукна,
Шальное серебро на ложки-вилки
И кошка рыжая, подобием копилки,
Застыла, отвернувшись от окна.

Ощущенье весла в заскорузлой сведенной руке
Да предчувствие света вдали, вот и вся недолга.
Я на жалкой лодчонке сную по великой реке,
Как стежками сшивая разорванные берега.

Ощущенье того, что живу эту жизнь не с нуля.
Вот и искорки света на волнах привычно рябят.
Это было уже: приходилась мне домом Земля.
И тогда, и теперь изменить можно только себя.

Изменить можно только себе, и иначе – никак.
Остальное лишь следствие внутренних дрязг и тревог.
Я мечусь по реке, ошалевший от света чудак,
И с улыбкой за мной наблюдает неведомый Бог.

Среди гур и пригурков
Всевозможных мастей
Я варю кофе в турке,
Сторонясь новостей

О явленьях мессии.
А они так и прут —
То спасают Россию,
То Багдад, то Бейрут…

То из зоны комфорта
Выводить норовят
По методике Форда,
Как отряд октябрят.

Мол, всё будет красиво,
Как в заморском кино…
Только сытым мессиям
Я не верю давно.

Но подобно окурку
Я поддамся огню…
И, наверное, турку
Всё ж на джезву сменю.

позабудь про печали
и с собой не юли,
не играйся с прощаньем,
оторвись от земли.

пусть потащит по миру,
как опавший листок,
от Парижа к Памиру…
на восток, на восток…

там на солнце алеют
пики горных вершин.
ну, скорее, скорее
что-нибудь соверши.

заведённый порядок
измени по утру:
выпей чашечку яда,
чуть постой на ветру…

вслед за ветром сорвёшься
без руля и ветрил,
а к обеду вернёшься,
будто не уходил.

Лепестками выбелив длань земли,
Уплывают к северу налегке
На закате майские корабли,
Оставляя чудо в пустой руке.

Оставляя мыслей нестройный хор
О гулящем счастье в чужой дали.
Уплывают ветру наперекор,
Лепестками выбелив длань земли.