Олег Борисенко - Отпустите меня на войну

Как ты нас разыскал? Как нашел?

Дети как? Как жена, как родные?

Так пойдем, посидим от души,

Первый тост: За здоровье и близких!

На, огурчик! Колбаску держи,

Рви баян! Начинаем на низких!

Ну, давай по второй, за детей!

И росли чтоб на радость отцам!

Так давай же, давай же, налей,

И смотри же, до дна выпей сам!

Третий тост: За ушедших всех нас,

Стоя! Молча! А мы посидим!

Скоро утро. Проснешься сейчас,

Мы тайком уж на время глядим.

Солнца лучик ползет по стене,

Ночь рассвету опять уступает,

По четвертой? Успеем? Кричу я во сне,

Вы бы знали, как Вас не хватает…

Ты четвертую выпей один,

Третий тост чтоб не пили подольше,

И чтоб меньше у близких седин,

Извини, не приснимся мы больше…

Моим сослуживцам; Олегу Герингу, Алексею Рыбьякову, Николаю Маркову, Игорю Чернышеву, Сергею Сосновскому, Паше Широкову… и всем кто не вернулся с локальных войн…

Проезжал я Тобольск по дороге к Тюмени,

Старый Кремль, Собор, завернул посетить,

Царство павшим бойцам на не блекнущем Небе,

И покоя их душ у Творца попросить.

Молча свечи купил и поставил тихонько,

Отошел, постоял, оглядел прихожан,

Мимо кто-то прошел, мы коснулись легонько

С пареньком, что в руке тридцать свечек держал.

Ветеран без ноги, что войной покалечен,

На костыль опираясь, совершенно седой,

Он дрожащей рукой ставил свечку за свечкой,

И шептал имена и желал всем покой.

Пошатнулся пацан, и попадали свечи,

Не нагнуться ему, он стоял как немой,

Я к нему подошел, тихо обнял за плечи,

Друг давай помогу, мы ведь братья с тобой.

Припев:

А Золотые Купола горят на солнце,

И звон Малиновый плывет над Иртышем,

По тем мальчишкам, кто теперь уж не вернется,

Кто Крым и Рым, огонь и медь, и Ад прошел…

Выходил младший брат, через речку домой,

Я не смог его встретить, прикрывали границу,

Он в Термез. А я в Кушку направлен войной,

Разминулись два брата. Вот, судьба-озорница!

Лишь потом, год спустя, под родимою крышей,

Помню встречу с братишкой, стол, бутылку на нём,

А напившись, обнявшись, на крыльце закуривши,

Вспоминали февраль, и, года, что уже не вернем.

Каждый год в феврале поднимаю стакан,

И в граненых краях отражается солнцем,

Тот далёкий и близкий наш с Серегой Афган.

И армейские будни. В память нашу-оконце.

Фото: Серега в берете. Баграм – Ленинакан. ДМБ

осень 89г.

Куст катился под ноги, ветер гнал его вдаль,

По осеннему полю к злой пурге, к холодам,

И невольно – уныло нагоняя печаль,

Память вдруг обратилась к пролетевшим годам.

То восход я встречал, то бежал на закат,

Корни дома меня удержать не сумели

Я ведь тоже бродяга, и вся жизнь перекат,

Только в серой прожженной шинели…

Пролетевшая жизнь, ведь оставила след,

Ветер выточил строгие формы и тени,

Прикатился мой куст, отмахав тридцать лет,

До далекой сибирской Тюмени.

Задыхался в горах, свой беря перевал,

умирал в раскаленной пустыне,

Все прошел, и сполна всем отдал,

Тыловые чтоб крысы судили…

Не питался сгущенкой на солдатских складах,

Не катался в обозной телеге,

Заметало снегами в памирских горах,

И в Чеченских кусали метели.

Ну а если начать все. С начала? С нуля?

И как дубу расти на насиженном месте?

Задубел, разжирел, и иссякнул бы я,

И засох пирогом, на запущенном тесте.

Фото: Прощайте горы…

© Copyright: Олег Борисенко, 2012

Свидетельство о публикации №212021001700

Солдат прислал письмо – Привет из Абакана!

Схватив конверт: – Кровиночка моя!

Мать до соседа прибежала рано,

Прочти, родной, очки куда-то дела я.

Я взял письмо, открыл листочек в клетку,

«Привет родне! Я скоро, мам, вернусь,

Служу в тайге, на точке без отметки,

На складе продуктовом, все кручусь».

Я ем от пуза, сплю и день и нощно,

Тут лагерь пионерский, просто рай,

И местный люд хороший, как нарочно,

И ты, мамуля, не переживай.

Уж полтора прошло, как я на службе,

Полгода пролетит, и я вернусь,

Лопата, лом, вот всё моё оружье,

Здесь воздух горный, я тебе клянусь.