Александр Брыксенков - Стили эпох. От высокого до банального

Утром турнир. Неудачно упал
Рыцарь влюблённый на плац раскалённый.
Вечером боженьке душу отдал.
Дева испила печали фиал.

Молча принцесса на башню взошла,
Перекрестилась и вниз устремилась.
В смерти своей утешение нашла:
С рыцарем встретилась девы душа.

В честь славной победы в кровавой войне
Построил король бесподобный дворец.
При входе скульптура «Король на коне»,
А каждый покой как громадный ларец.

Там всё в позолоте, кругом рококо,
Картины, фигуры, паркет на полу,
Но этим соседей сразить не легко.
У них тоже есть и Версаль и Сен Клу.

Призвал архитекторов славный король
Такое создать, чего нет у других.
Промолвили зодчие: « Гут и яволь!»
И создали грот из ракушек морских

Двадцать тыщ моллюсков
выловили в море.
Раковины дивно
Легли на стены зала.

Так король прусский
пожелать изволил
Мило и картинно
Сразить соседа галла.

Слуги аккуратны.
Речи очень тихи.
В зале даже шёпот
Услышишь в дальней башне.
Дамы все галантны.
Королева в психе:
От ракушек знает
Короля все шашни.

Какие они капризные.
Какие они изящные,
Ну чистое рококо!
Спирали безукоризненны,
Хотя и с извивами зряшными
(Природу понять не легко).

И каждая штучка в отдельности —
Шедевр, совершенство, законченность,
Моллюска большие труды.
А тыщи ракушек в пристенности,
В лихие круги завороченных, —
Безвкусица чистой воды.

На утлых галеонах
Рвачи-авантюристы
Доплыли до Вест-Индии и начали разбой.
Гидальго, кабальеро,
Герои реконкисты
Ацтеков погубили за отблеск золотой..

Великий Монтесума
Перед своей кончиной
Сокровища упрятал в далекий тайный склад.
И заводные люди
По этой вот причине
Азартно устремились искать бесценный клад

В трюме вонища.
Ссыт там и дрищёт
Кучка невольников, кучка рабов.
Это вначале
В трюм затолкали
Сто диких негров для тяжких работ.

В море не сладко.
Дрянь-лихорадка
Стала косить их как грязных скотов.
Их не лечили,
В море топили.
В трюме остались лишь десять рабов.

Боги морские,
Духи стихии
Всех кабальеро собрали «на шпиль».
Их наказали,
Но не терзали,
А опустили на них мёртвый штиль

Солнце палило.
Жажда томила.
Кончилась пища и дело с концом.
Ветры задули
И потянули
В синее море корабль мертвецов.

Инки, майя и ацтеки
известны не дном золотым.
Через горы, степи, реки
индейцы известны другим.

Мачу-Пикчу, Чичен-Ица —
великие их города.
Пирамиды, храмы, лица
людей привлекают всегда.

Интересно что оставим,
когда Боже прихлопнет наш род,
про-потомкам? Чем прославим
этот нынешней, странный народ?

Как будто бы всё из фарфора.
И вроде бы тянет парфюмом.
Овечки, барашки и флора,
Какую художник придумал,

Всё – фон для наивной пастушки,
Которая в светлом роброне,
Подобно изящной игрушки,
Сидит на бревне как на троне.

Конечно в картине все ясно:
Любуйся красавицей в волю,
Но как она будет в ненастье
За овцами бегать по полю?

Под деревьями в тени
Пастушок был не один.
Рядом с ним, едва дыша,
Млела девица -душа.

Ветерок такой нахал
Ей подол приподнимал.
Не умерить пастушка:
Взгляд бросал из под тишка.