Карен Тараян - Подданный царства растений. Сборник верлибров

Однажды у господина Ф. на голове
выросли маленькие баобабы.
Это было не больно.
Скорее, смешно:
такие ветвистые деревья на голове…

Несмотря на солидную корневую систему,
это не причиняет неудобств.
Напротив —
теперь господину Ф.
не обязательно работать банковским клерком,
не обязательно говорить:
«Ваш звонок очень важен для нас!»,
когда клиент собрался положить трубку.

Государство заботится о нем, словно о сыне.
Как подданный царства растений
и представитель человечества в одном лице
господин Ф. получает хорошее пособие.
Конечно, иногда приходится
обследоваться в разных НИИ
во имя науки и прогресса человечества…
Но это ничего.
Главное, что не делают уколов
и не заставляют глотать таблетки.

Господин Ф. выправил себе второй паспорт
на имя Фернана Гонсалеса Иньяритту,
купил небольшое бунгало в Пуэрто-Рико,
выращивает там кофе,
ухаживает за газоном,
кормит чаек на пирсе.
Вечерами играет на мандолине.

Господин Ф. снимается в рекламе
удобрений для деревьев,
не из желания славы —
из сострадания и доброты.
В его ближайших планах
покупка страусиной фермы.

Вопреки логике
человек с баобабами на голове
не пустил себе пулю в лоб,
не умер от затяжной депрессии,
не спустил состояние на психоаналитиков
и лайф-коучеров.

Недавно он сделал предложение
мисс «Октябрь» по версии журнала Playboy.
И они счастливы вместе.

Одну за другой отпускаю я
своих собак из упряжки.
Старых и молодых,
крутонравых
и кротких, что канарейки.
Собаки ластятся и скулят,
поджимают озябшие лапы,
ступая по талому снегу.
Дышат часто, неровно,
высунув розовые языки,
глотают серебряные снежинки.
Но как только
последний ремешок упряжи
ложится на белый наст,
четвероногие разбегаются в стороны,
точно стая сорок,
лают заливисто в серое небо…
Только встанешь к рулю,
и пустые нарты
мчат меня с ветерком
по бескрайнему полю —
белому, как нетронутый лист.
А вослед нартам несется снег.
Кувырком и вприпрыжку.
И не поспевает.

Иногда беспокойство
подступает к самому горлу.
Особенно когда мухи на окнах
и стол залит липким чаем.
Когда луна смотрит прямо в лицо,
и от этого духота еще нестерпимей.
Когда дырка на правом носке,
а по полу рассыпан сахар и ещё какие-то крошки.
Когда на шторах
танцуют тени сливовых веток,
а мимо проносятся полупустые платформы,
покосившиеся строения,
подъемные краны,
похожие на хребты исполинских существ.
Огоньки мерцают во тьме.
А муравей влез за пазуху и жалится.
И запах сушёной лаванды
хуже пыточного орудия.
И надо бы уснуть,
но, словно вперёдсмотрящий на мачте,
глядишься в ночь.
Беспросветную, колючую, вязкую.
И звёзды тебе не помощники.
И подушка хуже морского ежа.

Как хорошо работать
качественным инструментом!
Радость и удовольствие.
Просто взгляни на них:
крепкий блестящий молоток
с прорезиненной ручкой,
вороненый саморез
подходящей длины,
стамеска, отточенная, как бритва,
новенькие тиски,
еще в заводском масле!

Как это волшебно,
когда инструмент
сам ложится в руку,
и ты направляешь его,
а он не сопротивляется,
а напротив —
как будто угадывает твои движения!

Мощный рубанок —
терпеливый остроязыкий интеллигент.
Увесистый топор —
рубаха-парень
со здоровенными кулаками.
Ножовка с каленым зубом —
умудренная опытом и годами дама.

«Запомни, сынок,
главное в нашем деле —
хорошие инструменты», —
говорил господь,
укладывая души и судьбы
в большой плотницкий ящик.

«Но настоящий мастер
справится и с плохим инструментом! —
возражал сын, —
Ведь главное – любить
то, что делаешь,
ты сам говорил».
Посмотри на эти ржавые
кривые железки
в большом корыте,
на эти гнутые гвозди,
на жёваные листы жести.
Ведь они прекрасны.