Array Антология - Цвет алый

– Ааааа! – в один голос сказали Путин и Медведев. И издали указ о запрещении игорного бизнеса в России, окромя дозволенных зон, до которых добраться у Достоевского не было возможности.

Так Пугин с Медведевым спасли Достоевского и Россию от заразы лудомании.

«Есть счастливые семьи, но некоторые счастливее семейных…» – написал Лев Николаевич, но строгий внутренний цензор Толстого, его ум, честь и совесть Софья Андреевна что-то пробурчала про соль на раны, сор из избы и исправила на то, что дошло до нас из седых толстовских времен: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Левушка обиделся и пошел спать на конюшню. Вместе с Чеховым. Там у Чехова и Толстого и родилась знаменитая «Лошадиная фамилия»…

Толстой решил стать вегетарианцем… под дулом пистолета Репина.

Репин сказал:

– С завтрашнего дня у тебя начинается новая жисть – бушь со мной супчиком из сена питаться.

– Лана, – согласился великий Лев. – Но в новую жизнь я хочу взять с собой Антошу. Можно сходить на конюшню?

– Зачем тебе, Левушка, в новой жизни конюх? – спрашивал живомаз Репин.

– Чехов – не конюх. Чехов – великий (после меня!) русский писатель.

Репин согласился.

Так Антон Палыч стал вынужденным толстовцем и вегетарианцем. И наконец, хлебая сенной репинский супчик, дописал свой рассказ о лошадиной фамилии.

Шекспир не любил Толстого, потому как Левушка еще в детстве стибрил у Уильяма сюжет… Потом – другой… А маменьке наябедничал, что Великий Бард у него ворует сливы…

Толстой юговал в Севастополе. Однажды его разбудил чей-то крик. Левушка думал, что Софья Андревна завтракать зовет. А оказалось: чайка кричит как самашэдшая. Рассерчал и… подарил Чехову сюжет пьесы про гадкую птичку.

Лев Толстой был зеркалом русской революции. Посмотрел в это зеркало Троцкий и умер от ужаса. Так ледоруб, припасенный для него, и не пригодился…

Софья Андреевна оченно любила вишневое варенье без косточек и часто усаживала Левушку косточки вынимать. С тех пор Толстой невзлюбил вишни. И продал вишневый сад Чехову. А тот возьми и пьеску напиши да деньги за нее получи немалые. А потом – «Крыжовник»… Рассердился Лев наш Николаич и решил написать роман «Развесистая клюква», но Софья Андреевна рукописью печку растопила… И Толстой с тех пор не пишет про фрукты-овощи…

Толстой работал над новым романом, когда к нему зашел Чехов.

– Над чем работаете, Алексей Николаевич?

– Над трилогией. Вот первый роман уж начал. «Три сестры» называется.

– Постойте, – говорит Чехов. – Но «Три сестры» уже написаны.

– Кем же?

– Мной! Назовите свой роман как-нибудь по-другому. Например, «Сестры».

Толстой согласился и вычеркнул из названия слово «три».

– А как трилогия будет называться?

– «Хождение»!

– Хождение куда? Непонятно!

– Хождение в народ! Хождение по мукам! Да мало ли куда хождение! – сказал Толстой.

– Надеюсь, вы не назовете трилогию «Хождение» или «Хождение мало ли куда»! – возразил Чехов. – Народ это читать не станет. Используйте пиар-технологии. Надо выбрать название яркое, броское, запоминающееся. Назовите «Хождение по мукам»! Народ у нас любит мучеников – тут же раскупит!

Антон Павлович как в воду глядел – первый том трилогии «Хождения по мукам» у Толстого с руками оторвали! Пришлось Алексею Николаичу второй том секретарше надиктовывать.

Однажды Володенька Маяковский загрустил по своей грузинской родине, где папаша его нес нелегкую службу лесничего. Вспомнилось ему лесное детство. И Володенька стал стишки сочинять:

Не видел он, что сзади идет Николай Алексеич Некрасов и, пока Маяковский сопли подбирает, стихи за ним записывает…

Володенька уже и книгу готовил «Коммуна Руси. Жить хорошо!», как вдруг ему сообщили, что Некрасов накануне издал «Кому на Руси жить хорошо».

Разозлился Маяковский и написал на Некрасова сатирическую поэму «Про это».

Однажды в 5-й московской гимназии, где учился Володя Маяковский, учитель решил учеников своих научить приемам классического стихосложения. А Маяковский в тетради рожи рисовал.